В конце концов он выскочил на тротуар, отплевался и встревожено забегал глазами в поисках шаламандрика. Объект обнаружился у первого подъезда девятиэтажки, где мирно беседовал с милыми бабусями, сидевшими на лавочке.
Бабуси на лавочках — это национальное достояние России. Часто они даже не совсем бабуси, а женские существа неопределённого возраста. Существа знают почти всё, а об остальном догадываются. Они, как греческие богини мойры, сплетают и расплетают нити человеческих судеб, причём порою обрывают эти нити своими длинными языками. Их рентгеновские взгляды способны облучить кого угодно похлеще таллия и полония. Информация, которая содержится в головах старушек, может заменить компьютер с винтом на 120 гигабайт, а их оперативная память вообще не поддаётся исчислению. Неудивительно, что подозрительный шаламандрик обратился именно к трём мойрам на скамейке. И нашёл с ними полное взаимопонимание.
Видимо, узнав всё, что требуется, парень радостно закивал бабусям и пустился вприпрыжку вдоль дома. Опер Арбузов решил было нарезать винта вдогон, но вдруг резко затормозил: к разговорчивым бабулькам вслед за шаламандриком подрулили два неясных типа очень мрачной внешности. Один выделялся клетчатой кепкой, другой — красной мордой. Они тоже что-то стали выпытывать, причём клетчатая кепка тыкала пальцем в направлении ускакавшего шаламандрика.
— Это что ещё за чебурашки? — удивлённо спросил себя опер Арбузов. — Я не просил помощи у юных тимуровцев!
Тимуровцы между тем были далеко не юными. Поэтому бегом вслед незнакомцу они не пустились: к подъезду подрулила белая «девятка», незнакомцы запрыгнули в неё и неторопливо укатили за парнем в бежевой куртке.
Миша растерялся. Что делать? Включиться в спринт? Но надо же разобраться по поводу конкурентов и узнать, что понадобилось шаламандрику от старушек! Серёга Степцов поступил бы просто: сначала бы отследил объект и «девятку», а затем вернулся к старым вешалкам и обо всём их подробно расспросил. Это было бы логично. Может, и логично, подумал Арбузов. Но начнём со старушек. Упорхнут — вылавливай потом по квартирам.
Он подошёл к хранительницам железной двери с кодовым замком и предъявил удостоверение.
— Батюшки мои! — вытаращила на него брусничные глазёнки одна из трёх мойр — та, что сидела слева и держала кулёк с арахисом. — У вас здесь, никак, учения?
— Какие учения? — не понял Миша.
— Ну как же, — вмешалась пожилая женщина в зелёной вязаной кофте. — Тут только что двое прибегали, тоже из этого… ну, на три буквы…
— Раньше НКВД называлось, — встряла самая крупная, которая сидела в центре и растеклась по скамье, как квашня.
— Да не энкаведе, а кэгэбе! — поправила старушка с арахисом.
— А им-то что надо? — спросил Миша.
— За паренька выпытывали, который к учителю приходил, — пояснила квашня.
— Какой паренёк и к какому учителю? — продолжил допрос Миша.
— Кто ж его знает, что за паренёк, — перехватила эстафету зелёная кофта. — Приходил к Миронову, к Леониду Викторовичу, из тридцать первой квартиры. Только он не учитель, а в университете преподаёт, — поправила кофта подругу.
— Всё равно взяточник! — пригвоздила та Миронова к позорному столбу.
— А что ему надо от преподавателя? — поинтересовался Миша.
— Он нам не докладывал, — заявила квашня и добавила: — К тому ж учитель минут десять как ушёл. На электричку. На дачу саженцы повёз. А вернётся только к вечеру. Ну, парнишка за ним и побежал, на остановку. А уж потом эти нарисовались, которые на три буквы…
— Ясно, — сказал Арбузов. — Спасибо.
Он вихрем понёсся туда же, куда отправились шаламандрик и мрачные личности.
— И что это значит? — глядя ему вослед, спросила у товарок старушка с арахисом. — Может, война?
— Ну, я, слава те Господи, и спичками запаслась, и солью, — отрапортовала квашня. — Вот сухарей ещё надо прикупить.
— Каких сухарей? — хмыкнула зелёная кофта. — Щас война простая: шарахнут детородной бомбой — и поминай как звали!
— Дура, — хихикнула бабка с кулёчком. — Не детородная, а водородная! Детородной в другое место шарахают. Ладно, девки, угощайтесь орешками. Авось успеем догрызть до воздушной тревоги…
