— Это немножко странно, — сказал Зашибю. — У меня требуют документы, тогда как у них (жест) не требуют ничего.
— М-да, — сказал Габриель, — не слишком-то это красиво.
— Во поносник, — сказал Пьянье.
Но велосипидеров не так-то просто было сбить.
— Документы! — орал который умел говорить.
— Документы! — орал который не умел говорить.
— Нарушение ночной тишины, — громоподобно взревели нивестьоткудаприбывшие фараоны, укомлектованные фургоном с оконцем в клеточку. — Подлунный крик, сногубительный гвалт, срединочный вопеж, рюхаете, чем это чревато?
Наделенные безошибочным чутьем, они тут же унюхали, кто истинные правонарушители, и без колебаний запаковали Зашибю и обоих велосипидеров. И во мгновение ока умчались.
— Есть все-таки справедливость на свете, — отметил Габриель.
Вдова Аз слезно сокрушалась.
— Не плачьте вы, — сказал ей Габриель. — Ваш ухажер все-таки был жуткий притвора. И слежка его надоела. Идемте лучше с нами, навернем лукового супа. Луковый суп утишит страдания и утешит.
Слезинка капнула на горячий гренок и испарилась.
— Ну, ну, — сказал Габриель вдове Аз. — Перестаньте огорчаться. Потеряли одного, так пять найдете. Старушка вроде вас запросто подклеит какого-нибудь доходягу.
Она вздохнула, еще не вполне убежденная. Гренок скользнул в ложку, и вдова забросила обжигающий этот продукт питания в пищепровод. Каковой и обожгла.
— Вызывайте пожарную команду, — посоветовал ей Габриель.
И он вновь наполнил ее бокал. Вдова Аз каждый раз орошала проглоченное солидной порцией мюскаде.
Зази слилась в сонливости с Зеленцом. Пьянье и Турандот в молчании сражались с волокнами натертого сыра.
— Отменный тут луковый суп, — обратился к ним Габриель. — Прямо как будто ты (жест) бросил туда старые подошвы, а ты (жест) вылил воду после мытья посуды. Но как раз это я и люблю — естественность, без всяких там искусственных ухищрений. Все только природное.
Оба закивали, но без словесных комментариев.
— Зази, а ты чего не ешь суп?
— Не тревожьте ее, пусть спит, — страдальческим голосом сказала вдова Аз. — Пусть ей приснится сон.
Зази приоткрыла один глаз.
— Смотри-ка, — сказала она, — эта старая жаба еще здесь.
— Надо иметь сострадание к несчастным, — заметил Габриель.
— Вы добрый человек, — сказала вдова Аз. — Не то что она (жест). Известное дело, дети, они бессердечны.
Она опорожнила бокал и показала знаком Габриелю, что страстно желает, чтобы тот опять наполнил его.
— Во бред несет, — сонным голосом пробормотала Зази.
— Да какое это имеет значение? — бросил ей Габриель. — Ведь верно, старая пьянчужка? — обратился он за поддержкой к предмету обсуждения.
— Вы добрый человек, — сказала предмет обсуждения. — Не то что она. Дети, известное дело. Они бессердечны.
— Долго она еще будет нудить? — спросил Турандот у Габриеля, воспользовавшись тем, что вдова совершала очередное успешное заглатывание.
— Вы все жестокие, — сказал Габриель. — Поймите, у этой антикварной древности несчастье.
— Спасибо, — проникновенно произнесла вдова Аз.
— Не за что, — ответил Габриель. — Да, кстати, насчет лукового супа. Надо признать, что это замечательное изобретение.
— Этот? — поинтересовался Пьянье, который уже управился со своей порцией и сейчас энергично соскребал ложкой со дна тарелки прилипшие к фаянсу волокна тертого сыра. — Именно этот или луковый суп вообще?
— Вообще, — решительно произнес Габриель. — Я всегда говорю только вообще. Не признаю полумер.
— Ты прав, — сказал Турандот, который тоже прикончил свою порцию, — некоторые жутко любят на дармовщинку. Доказательство: мюскаде почти не осталось, старуха все вылакала.
— Так вкусное винцо, — с блаженной улыбкой объяснила вдова Аз. — Я вот тоже, когда хочу, говорю вообще.
— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, внезапно проснувшийся по причине, не понятной ни ему самому, ни остальным, — и это все, что ты можешь.
— Я больше не буду, — сказала Зази, отставляя тарелку.
— Погоди, — сказал Габриель, живенько подвигая тарелку к себе, — я доем. Принесите еще две бутылки мюскаде и бутылку гранатового сиропа, — объявил он для сведения официанта, который ошивался поблизости. — И не будем забывать (жест) про него. Может, он тоже чего-нибудь заглотнет.
