И он работал. Как одержимый. Без сна, без отдыха. К ночи спина и руки каменели. Временами не было сил даже раздеться.
В эту пору и вызвал его к себе господин попечитель.
Василий Маркович встретил приветливо, стоя возле большого, покрытого зеленым сукном стола. Сочувственно посмотрел на красные, шелушащиеся руки садовника. Без дела, как вот, к примеру, теперь, когда их хозяин сидит в кабинете, они беспокойны, нехороши.
То под жилетку прячутся, то ручку кресла полируют, то норовят гусиное перо на пластинки расщепнуть. Зато в работе они удивительны! В этом Флоринский убеждался не раз. Казалось бы, неторопливы, даже медлительны. Не порхают, как иные, а словно бы ползают.
Ан дело выходит их этих рук спорое и успешное, как по бархату.
— Прошу садиться, Порфирий Никитич, — пригласил он и, дождавшись, пока гость устроится, опустился в глубокое кожаное кресло под портретом государя императора. — Я пригласил вас для того, чтобы обсудить весьма важный вопрос…
Василий Маркович сцепил по-детски прозрачные пальцы в замок и поглядел куда-то вдаль, за окно, обдумывая дальнейшую фразу.
Постарел, постарел господин попечитель… Осунулся, усох. Точит Василия Марковича какой-то недуг, и закавказское минеральное питье не помогает. Но, к чести сказать, Флоринский держится бодро, вида не показывает. По-прежнему во все дела вникает: без Василия Марковича в университете гвоздя нельзя вбить.
— Я хочу сообщить вам приятную новость, — начал наконец Флоринский. — На вас возложена высокая миссия. Вы назначены главным исполнителем городского сада.
Крылов с недоумением посмотрел на него: отчего вдруг так торжественно? «Высокая миссия», «приятная новость»… В течение двух последних лет он неоднократно предлагал, напоминал о необходимости городского сада, бесплатного для гуляния всех томичей, независимо от звания и сословия, а ему отвечали: «Не время. У городской управы нет средств». И вдруг — «вы назначены главным исполнителем». С чего бы это?
— Так что скажете, Порфирий Никитич? — с некоторым нетерпением спросил Флоринский.
— А где он, предположительно, должен иметь место?
— Супротив губернаторского дома, — ответил Флоринский. — Того, что достраивается. Рядом с немецкой кирхой.
— Да, но… Я входил с предложением, чтобы отнесть парк поближе к Солдатской улице. Так удобнее, полагаю…
— Нет, нет и нет, — быстро прервал его Флоринский и расцепил пальцы. — Вопрос решен окончательно: супротив губернаторского дома! — он доверительно заглянул Крылову в глаза. — К нам должен пожаловать Высокий Гость. Понимаете?
— Нет.
— Молодой цесаревич Николай, наследник Государя императора, обещает совершить поездку по Сибири, возвращаясь из своего беспримерного кругосветного путешествия, — понизив голос, сообщил Флоринский. — Мы… — он подчеркнул это слово паузой, — готовим протокол встречи. Архитектору Хабарову дано указание спешно переделать внутренние покои нового губернаторского дома. Ну и посудите сами, какой же вид из окон откроется наследнику? С одной стороны — кирха. Это как раз неплохо… С другой — православный собор. А между ними что? Плешь? Пустырь?
— Понимаю, — ответил Крылов, не подымая взгляда от дубового паркета. — Бог даст, справимся, Василий Маркович. Только… Я ведь в Монголию вознамерился нынешним летом, в экспедицию…
— Да Бог с ней, с Монголией! — возразил Флоринский. — Обождет. Останется время — на Алтай успеете, и то ладно. А тут надо справится, голубчик, на-до! — и он озабоченно собрал морщины на лбу. — Да, чуть не забыл… Для украшения павильона встречи и губернаторского дома готовьте тропические растения.
— Как… то есть? — опешил Крылов.
— Считайте, что это распоряжение, — недовольный сопротивлением, суховато ответил Флоринский.
Крылов понял, что разговор окончен и пора удаляться. Господин попечитель более не удерживал его, но, чуть поколебавшись, примирительно добавил:
— Вы денег просили на расширение оранжереи… Так мы на ученом Совете порешили дать вам двести рублей. Маловато, конечно. Но как в нашем народе говорят? В поле и жук мясо?
— Благодарю покорно, Василий Маркович, — ответил Крылов. — Деньги весьма необходимы. Оранжерейку расширять надобно. Да и новые экземпляры недурно бы выписать.
