В 1910 году осуществится наконец мечта сибирских интеллигентов, мечта Потанина — будет создано Общество изучения Сибири, задачей которого станет развитие наук о Сибири, ее практическое исследование. Бедное, зависящее от местных жертвователей, Общество энергично развернет полезную деятельность и в первые же годы снарядит научную экспедицию в Монголию для изучения русской торговли, результаты которой будут признаны «весьма ценными».
В 1911 году газета «Сибирское слово» опубликует небольшую заметку:
«24 июля, в 9 часов вечера, в церкви Чемал, на Алтае совершилось давно ожидавшееся событие, бракосочетание 76-летнего путешественника и писателя Г.Н. Потанина с 53-летней сибирской поэтессой Марией Георгиевной Васильевой. Новобрачный совсем дряхл и не может передвигаться без помощи палки. Изменило ему уже совсем зрение. Теперь знаменитый старец имеет подле себя друга и опору…».
А еще через много лет, после смерти Потанина, кем-то случайно будет обнаружена часть его личного архива… у торговок на базаре, заворачивающих в листки рыбу. Как он сюда попал? Отчего «друг и опора», «голубушка Мария Георгиевна» так нерачительно распорядилась исторической важности бумагами мужа? — Это останется загадкой для многих людей, в том числе для тех, кто был в тот вечер в зеленой потанинской гостиной.
Вяжутся, вяжутся узелки на нитях, уходящих то в будущее, то в прошлое… Конечно деяние человеческое, само существование его на земле — и необозримо вечно движущееся и волнующееся море жизни…
Однако потанинский вечер недолго оставался для Крылова светлым воспоминанием. События в городе развернулись так, что новые впечатления заслонили мирную картину уютной зеленой гостиной.
Все лето в Томске творилось что-то непонятное, беспокойное. То и дело закрывались мастерские, фабрики, магазины, учреждения… Вести с фронта, угнетающие и безотрадные, будоражили тыл.
В конце июля в Ильин день в доме Крыловых вновь появился Федор Дуплов. Мокрый до нитки и весело-возбужденный.
— Батюшки! — ахнула Мария Петровна. — Как можно гулять под таким ливнем?
— Можно, уважаемая Мария Петровна, — тряхнул русыми кольцами Федор, и с волос его веером слетели радужные брызги. — Отличный косохлест! Я себя парнишкой припомнил… По лужам волдыри вскакивают, а ты бежишь босиком, орешь что-то. Грязь — фонтанами…
— А и неплохо, — поддакнул Пономарев. — На Ильин день хороший дождик — это благо. Мало пожаров будет.
Иван Петрович прошаркал к себе в комнату и вынес рубашку и брюки.
— На-ко, мил человек, надень. Мы с тобой сходно-фигуристые, тщедушные, чуть поели — уже и сыты…
Мария Петровна удалилась, чтобы не стеснять мужчин своим присутствием.
В клетчатых пономаревских брюках и голубой рубашке с кружевными манжетами (Иван Петрович любил одеваться не по возрасту) — Федор смотрелся франтом.
— Увидали б мои товарищи-железнодорожники, за своего б не признали, — смущенно улыбнулся он по поводу такого преображения. — Я ведь к вам, Порфирий Никитич, ненадолго. Чемодан хотел забрать, да вот под ливень угодил…
— Заберете свой чемодан, успеете, — ответил Крылов. — Дождь перестанет и пойдете. А сейчас будем пить чай.
За чаем разговор зашел о положении дел в городе. Собственно, Крылов не склонен был выспрашивать Федора, который, как он догадывался, много кое о чем знал, но беседу завел любознательный Иван Петрович.
— Вот вы, мил-человек, рабочий. Пролетарий, как вас ноне величают. Что же вы, пролетарский рабочий, бросаете свой труд? Что ни день, то новая стачка… Люди разучились у станков стоять — одне речи говорят!
— Правильно, — ответил Федор. — Момент такой наступил.
— Какой еще момент?
— Классовая борьба нарастает, Иван Петрович.
— А-а, — с сомнением протянул Пономарев. — Борьба… А в чем она выражается? За что? И против чего?
— Против чего — ясно. Против господствующего строя. Против эксплуататоров, — с жаром начал объяснять Федор. — За что — тоже ясно. За свободу и демократию! За счастье народа! А вот в чем она выражается… Это, Иван Петрович, на сегодняшний день самый трудный вопрос. Мы считаем, что давно пора брать в руки оружие, — взгляд его непроизвольно скользнул к фанерному чемодану с матерчатой ручкой. — Но рабочие и служащие пока что борются мирным путем. Помните январь?
