— Эта женщина явилась сюда с единственной целью поселиться здесь, окрутить тебя, а меня отравить!
— Господи, что за мысли, дорогая! — испугался мсье Оже. — Хорошо, после того как мы отпразднуем день рождения Софи, я уговорю ее уехать.
— Ладно… две недели мне придется терпеть унижения. А какой пример она подаст девушке!
С этими словами Каролин ушла, оставив мужа одного. Мсье Оже недолго оставался в одиночестве. Его окликнула мадмуазель Кремер, камеристка Софи, строгая девица, которой недавно минуло двадцать девять. Она была некрасива и слишком худа, постоянная напряженность придавала ее лицу неприятное выражение. Кремер никогда не выражала своих чувств и эмоций и держалась подчеркнуто холодно.
Именно благодаря своей внешности и манерам эта особа получила место в доме Оже. Раньше она была гувернанткой Софи. Когда девушка выросла, Кремер решила стать ее камеристкой. Хозяева не возражали, так как отыскать хорошую прислугу было всегда трудно.
— Мсье Оже, — начала девушка. — Вы в курсе, что ваша племянница написала завещание?
— Да, она мне его показывала. Я не одобрил этой затеи, но раз ей так угодно…
— Меня беспокоит ее здоровье, мсье. Она постоянно болеет.
Мсье Оже окинул ее суровым взглядом.
— Я бы попросил вас не каркать… Это все, что вы хотите мне сказать?
— Да, мсье.
— Будьте добры заняться своими делами!
Мадмуазель Кремер поклонилась и поспешно вышла, чтобы хозяин не заметил слезы у нее глазах.
— Почему все так несправедливо, — прошептала она.
Наступил день восемнадцатилетия Софи. Утром в девять часов мадмуазель Кремер вышла в сад, чтобы позвать девушку к завтраку, после которого Софи надо было подготовиться к предстоящему празднику. Кремер ожидала, что в этот раз оторвать свою воспитанницу от любимого занятия будет трудно. Девушка занималась выращиванием какого–то особого вида роз черного цвета. Сначала она решила попытаться вырастить один цветок и посмотреть, что получится. А потом посадить остальные. За этим растением требовался особый уход, и труды девушки были вознаграждены, цветок вырос. В этот день она хотела срезать его, чтобы подарить тете Каролин.
Никто не отозвался на ее зов, и Кремер решила поискать Софи в саду. Она прошла туда, где росла черная роза, и замерла. Софи в легком белом платье лежала среди срезанных цветов. Светлые волосы девушки были распущены и красиво уложены вокруг головы на цветах. В руках была черная роза. Рядом лежала записка. Кремер подняла ее и прочитала.
«Принцесса уколола палец шипом розы и уснула вечным сном. Прекрасный принц ее не разбудит».
Кремер взглянула на мертвую девушку в цветах.
— Красиво и жутко, — прошептала она.
Вечером Робеспьер мирно беседовал со своей возлюбленной Мадлен де Ренар. Эта блондинка с большими серыми глазами очаровала его очень давно, и каждый ее визит был праздником для чопорного судьи. Жители Арраса удивлялись, как судья Робеспьер смог влюбиться в ветреную и не блистающую умом красотку с детским наивным личиком. Ведь он слыл целомудренным и неприступным, а тут какая–то смазливая аристократочка…
Их идиллию прервала Шарлота, сестра Робеспьера. Эта девушка терпеть не могла Мадлен и каждый ее визит воспринимала как личное оскорбление. Она пыталась втолковать брату, что Мадлен ему не пара, но бесполезно. Робеспьер не разрешал Шарлоте грубо отзываться о своей возлюбленной.
— Макс, к тебе гость, — сказала она, довольная тем, что прервала их воркование. — По–моему, это тот тип, у которого убили племянницу. Похоже, он хочет заставить тебя вести расследование.
— Как интересно! — воскликнула Мадлен с детской радостью.
— Не нахожу ничего интересного в убийстве, — проворчала Шарлота. — Это очень опасное занятие. Зря Макс этим занимается.
— Макс, зачем вы занимаетесь убийствами? — строго спросила Мадлен. — Это же противозаконно!
— Моя сестра имела в виду расследование убийств, — пояснил Робеспьер.
— Именно, — кивнула Шарлота. — Макс, я одобряю твою тягу к справедливости, но рисковать не следует. Убийцы все сумасшедшие и ни перед чем не остановятся.
Она хотела еще кое–что добавить, но в гостиную уже вошел мсье Оже.
