– Тогда скажи, почему я не встретил их в раю. Я был там.
– Почему ты меня спрашиваешь? Надо было спросить у того, кто тебя туда доставлял.
– Не догадался, – мрачно ответил Али. – Ладно, где мое вино. Выпьем, что ли.
– Но мы же на прогулке, какое вино. Неприемлемо хлестать вино на ходу, – укоризненно сказал Иблис.
– А, может, ты организуешь что-нибудь вроде ковра самолета. Мы будем лететь и выпивать.
– Так это… мы уже давно в полете.
Али, спохватившись, глянул под ноги и обомлел. Внизу лежала ночь, и они неслись над землей. Сверкали горные вершины, отражая лунный свет своими снежными шапками.
– То-то я смотрю сквозняк сильный, – заметил Али, – и что это за местность? И где мое вино?
– Твое вино осталось в пещере. А внизу местность, лежащая к северу от Константинополя. Вот от, кстати. Видишь – это Галатская башня, а это Влахернский дворец. Ты хочешь вернуться в пещеру за вином?
– Зачем же, я думаю, что мы и здесь вина раздобудем. Византия славится своими винами. Давай, снижайся.
– Послушай, Али, такого уговора не было. Мы летим в этот, как вы люди его называете, …. ну, то, что, что ниже уровня.
– Какого еще уровня?
– Ниже рая. Сейчас проветримся, а потом ко мне в гости, в ад, одним словом. Ты не беспокойся. Я приму тебя по-царски, да, что там, ни одному царю такого не снилось. Там столько интересных людей. Тебе там будет с кем поговорить о религии и философии.
– Философия – это не ко мне. У меня друг есть, кстати, кулак у него покрепче, чем у меня. Не поверишь, быка-трехлетку, одним ударом валит. Он так сказал, а у меня нет причин ему не верить. С философией это к нему. В ад мне еще рано, не заслужил. Давай снижайся.
– Почем тебе знать, заслужил или не заслужил.
– Когда умру, тогда и узнаем. Какой красивый залив, и златая цепь на заливе том.
– Это бухта называется – Золотой Рог, а цепь железная.
– Идем на посадку, – объявил Али, – ты, наверное, знаешь, где здесь вино подают. Какое-нибудь приличное место.
– Ты угощаешь, – предупредил Иблис, и две человеческие фигуры, парящие в звездном небе, пошли на снижение. Вскоре Али ощутил под ногами камни набережной. Судя по тому, что на улицах сновало много людей, было еще не так поздно.
– Лучшее вино подают у ипподрома, – сказал Иблис, – и, кстати, единственное место, где к вину подают креветок. Все-таки прогулка по христианской столице имеет свои преимущества. Никто не лезет к тебе с гастрономическими запретами, как это делают иудеи да мусульмане – не ешь вина, не пей свинину, то есть наоборот.
Выглянула луна, прятавшаяся за облаками, и Али увидел, что Иблис был теперь в форме госпитальера – красный крест на белом фоне, под шляпой развевались золотистые кудри, о левый сапог бился длинный меч.
– Это ты нарочно, – спросил он, – в память о днях моей былой славы?
– А что, славно вы там повеселились. Я радовался, глядя на вас. Это же надо, нашли, где резвиться – в Иерусалиме. И кто – один безбожник другой многобожник, – два сапога пара. Между прочим, там я тебя и приметил. Ну, думаю, мой клиент. Я люблю остроумных людей. Мусульманин, пьющий вино в храме гроба Господня. Хорошо еще притон там не устроили. Хотя у тебя там, кажется, что-то было, а потом он еще спрашивает – чего тебе от меня надо? Ни один христианин не согласился бы на такое, чтобы я ему не предложил в обмен.
– Город, как город, – пожал плечами Али, – храм, как храм. Вот то здание впереди, ничем не хуже.
– Это церковь святой Софьи. Красиво, да? Но Иерусалим и тот храм, где вы куролесили, много значат для христиан. В этом есть парадокс и известная ирония. И город иудейский, и храм иудейский, а, поди ж ты, – христианские святыни. Мусульмане и христиане смертным боем бьются за еврейские земли. Не понимаю. Местность препаршивая, кругом одни камни, жарко, воды мало. Так нет же, свет клином сошелся у них на этом месте. Ты свинину будешь есть? Ее здесь хорошо готовят.
– Нет, – отказался Али.
– Почему, – лукаво спросил Иблис, – ты же недавно ее вкушал и нахваливал.
– Это была дичь, кабан, лесной зверь.
– Да, брось ты, свинья, она везде свинья. Так тебе мой наряд не по душе? Поменяю. Хочу, чтобы у нас было полное взаимопонимание.
