– Я давно в пути, – сказал незнакомец, – поэтому моя одежда пришла в негодность.
– Разве я о чем-то вас спрашивал? – смутился монах. – Мне нет никакого дела до вашей одежды. Но я вижу, вы промокли. То есть, на вашей одежде нет сухого места. Вы можете пройти в подсобное помещение и обсушиться у очага. А потом уже будете молиться.
– Святой отец, вообще-то я пришел не молиться, а поговорить с вашей послушницей. То есть, я хочу посмотреть, как она танцует и поговорить с ней.
– Бабá[23], здесь храм, а не театр, – нахмурился монах. – Здесь не дают представлений.
– Да, верно, простите, я неправильно выразился. Но я пришел не для зрелища. В какие дни она танцует? Я приду в следующий раз.
– У нее нет расписания. Она танцует, когда в храме собирается большое количество прихожан. Она танцует для блага храма, чтобы люди жертвовали с легкостью и чистым сердцем. Так вы хотите обсушиться?
– Да, благодарю вас, куда мне пройти?
– Давайте мне вашу одежду. Я сам отнесу, а вы можете остаться, здесь подождать. Танцы теперь будут не скоро, если вообще будут. Дождь льет, как из ведра. Прихожане появятся не скоро. Дорогу развезло. Не знаю, как вы умудрились пройти.
– Я шел с другой стороны, – сказал мирянин.
Он снял с себя одежду, оставшись в нательной рубахе и шароварах.
– Если дело в количестве прихожан, – сказал он, – то я с лихвой компенсирую количество качеством. Там в кармане моей ферязи деньги, возьмите на нужды храма.
Монах усмехнулся.
– Мы не шарим по чужим карманам. Вот ваш карман, а вот чашка для пожертвований.
Незнакомец извлек несколько монет и бросил в чашу для подаяний.
– Благодарю вас, – сказал монах и ушел.
Оставшись один, незнакомец опустился на деревянный пол, скрестив ноги на мусульманский манер, и закрыл глаза, словно, приготовившись к медитации.
В подсобном помещении, служившем для персонала одновременно кухней, столовой и кладовой ярко пылал огонь в очаге. Рита возилась с малышом. Зинат вышивала какой-то узор на детской рубашке. А Рамдин дремал, подперев подбородок ладонью.
– Высуши эту одежду, – сказал ему монах.
Рамдин удивился, но переспрашивать не стал. Монах сел за стол и, встретив вопросительный взгляд Зинат, сказал:
– Пришел какой-то странный человек. Он хочет посмотреть, как ты танцуешь, и поговорить с тобой. Он не похож на проходимца, пожертвовал приличную сумму денег на нужды храма. Я отказал ему.
Зинат пожала плечами.
– Я сделаю так, как вы скажете.
– Я не знаю, мне это совсем не по душе. Это еще хуже, чем, если ты танцуешь для всех прихожан. Если и это дойдет до настоятеля, то мне точно несдобровать.
– Кто платит деньги, тот заказывает танец, – вдруг сказала Зинат. – Разве не для этого я танцую. Он заплатил за мой танец?
– Нет, как ты могла такое подумать? – возразил настоятель. – Я ему отказал. Тем не менее, он пожертвовал деньги и сказал, что придет в следующий раз.
– Ну вот, видите, по всему видно, что он благородный человек. Мы должны сделать ответный жест. Я буду танцевать. Ведь неделю никого нет. К тому же мне скоро вообще запретят танцевать.
– Лучше не напоминай мне об этом, – помрачнел монах. – И, тем не менее, танцевать ты не будешь перед этим человеком, хоть он озолоти нас. Потому что это, в самом деле, будет представление. В споре с настоятелем храма Луны я утверждал обратное. Я не хочу кривить душой. Мне важна моя правота. Не обман. Я хочу ощущать уверенность в своих словах. Но я позволю ему поговорить с тобой, если ты не возражаешь.
– Я не возражаю, – заявила Зинат.
– Хорошо, тогда я пойду к нему, а ты приходи, после того, как Рамдин высушит его одежду и отнесет ее. А то он сейчас сидит в исподнем. Когда-нибудь этот дождь кончится? – проворчал монах и пошел в храм.
Зинат взглянула на сына, ребенок дремал на руках Риты.
– Я пойду, уложу его, – сказала женщина, – госпожа, вы не ревнуете его ко мне?
– Я? Что ты, можешь нянчиться с ним сколько угодно. Я только рада и благодарна тебе. Но у тебя будут свои дети.
– Пусть Бог услышит ваши слова.
Рита унесла ребенка. Следом встал ее муж, покрутив одежду перед пламенем очага, он счел ее достаточно сухой и тоже ушел. Вскоре он вернулся и сказал, что Зинат ждут в храме.
