Егор расплатился с лодочником. Они взошли на террасу, откуда индус провел их в комнату с коврами, подушками, низеньким столиком, за которым можно было сидеть только, скрестив ноги, или возлежать рядом на манер греческих посиделок, то есть полежалок. В центре комнаты был устроен деревянный помост в виде круга, видимо для танцев. В открытых окнах, сколько бы ни хватал взгляд, было озеро и горы. Пришел подавальщик и осведомился о пожеланиях.
– Я надеюсь, у вас есть вино? – спросил Егор.
– Слава Раме, – сказал подавальщик, – наконец-то. От этих мусульман никакой торговли. Вина не пьют. А сколько на еде заработаешь. Настоящие клиенты попались. Есть ли у нас вино? Да, где же ему быть, как не здесь. Когда-то великий бог Индр, обернувшись соколом, принес на землю пьянящий напиток сому. С тех пор в Индии давили виноград и пили вино до тех пор, пока сюда не пришел Махмуд Газневи. С тех пор у нас воцарился сухой закон. Хотя знающие люди говорят, что мусульманские халифы были сплошь отъявленные пьяницы. А мы вынуждены пить украдкой. Но здесь на воде законы шариата не действуют. Я принесу вас лучшего вина, какое можно найти в Кашмире.
– Как он многословен, – заметил Али, – пока он говорил, за это время мы бы успели выпить, закусить и еще раз выпить.
– Ладно тебе, – сказал Егор, – видишь, у человека накипело. – И обращаясь к подавальщику, – только ты друг полегче насчет мусульман. А то мы наполовину мусульмане, можем близко к сердцу приять.
– В каком смысле наполовину, – спросил словоохотливый подавальщик, – у вас родители разной веры?
– Он мусульманин, а я нет.
– Простите, сахиб, я ведь не сказал ничего обидного.
– Мы пришли сюда поговорить или поесть? – поинтересовался Али.
– Да, конечно, простите. Что вы будете, есть – рыбу или курицу?
– Рыба здешняя? Тогда лучше курицу, а то мне озерная рыба как-то не очень, – сказал Егор.
– Горная форель из верхней части реки Джелум очень вкусная.
– Ну хорошо, только рыбу на углях готовьте и курицу тоже. И несите уже что-нибудь.
Подавальщик поклонился и ушел. Но тут же вернулся в сопровождении другого человека, который нес большой медный поднос, уставленный всевозможными закусками. Сам подавальщик нес глиняный кувшин. Поставил его на стол, продемонстрировал целую печать, сломал ее.
– Это вино из виноградников царя Джхалуки, – сказал он, – вкус этого вина вы не забудете никогда.
После этого он наполнил кубки из черненого серебра. Подождал, пока гости попробуют вино, увидел одобрение на их лицах и только после этого ушел.
Вскоре в открытые окна потянуло дымком, это разожгли мангал на кухне.
– А о девицах ни слова, – озабоченно сказал Егор, – наверное, их отдельно надо заказывать.
– А ты думал, что они входят в стоимость блюд?
– А что, это было бы неплохо, – сказал Егор. – Насчет мусульманских халифов это он правду сказал?
– Разные были халифы – и праведники, и пьяницы. Таковым, например, был аббасид Мутадид. Он пил так, что ему стал являться призрак в разных обличьях, в образе монаха, прекрасного юноши, белобородым купцом с мечом в руке. Двери закрывали и караулили, но призрак являлся халифу, где бы он ни был. Пошла молва, что это является джин верующий, чтобы удержать его от кровопролития и злодеяний. Позвал Мутадид заклинателей, но и это не помогло. Как-то ударил слугу и убил его. Озверел он вовсе, убил и утопил несколько слуг и невольницу, потеряв контроль над собой окончательно. Когда этим возмутилась мать его сына, Шааб, он заточил ее, хотел отрезать ей нос, но одумался.
Рассказ Али прервали музыканты, вошли и расположились напротив у стены. Они заиграли, негромко, словно, настраивая инструменты. Следом вошла полуголая девица. Она стала на деревянном помосте, но еще не танцевала, лишь двигалась, плавно и мелодично, опустив насурьмленные глаза долу. В руках у нее были кастаньеты, которыми она иногда прищелкивала.
– Надо бы выпить, в горле пересохло, – внезапно охрипшим голосом сказал Егор, – интересно, у них здесь есть комнаты отдыха.
– Притомился? – сочувственно спросил Али.
– Есть немного, – ответил Егор, не сводя глаз с танцовщицы.
