Крайне трудно установить, какие действия предпринимала УПА в течение 1942 года. Не вызывает сомнений, что зимой и весной она спорадически вступала в столкновения с малыми отрядами красных партизан[352]. Она существовала нелегально, вопреки немецкому приказу о ее роспуске. На этой стадии УПА под руководством Боровца тайно собирала оружие. Представляется верным и то, что некоторые члены организации имели вооруженные стычки – нападая на государственные сельскохозяйственные предприятия и освобождая заключенных – с немецкими силами безопасности в районе города Сарны, помогая крестьянам противостоять репрессивным мерам. Но Боровец утверждал, что был дружествен к вермахту и «не пролил ни капли немецкой крови»[353]. Следовательно, нельзя сказать, что немцы были недовольны ситуацией в этой местности – непроходимой, низким уровнем экономического развития, – которая могла бы служить базой для красных отрядов в тылу немецкого фронта. Кроме того, как подчеркивал сам Боровец, у него никогда не было намерения вовлекать движение в крупномасштабные военные действия, а скорее сохранять маленький штаб, который мог бы черпать поддержку и пополнение среди сочувствующего полесского крестьянства.[354]
Роль отряда была значительна, поскольку в конце лета 1942 года советские партизаны в Полесье сочли нужным направить своего эмиссара, Александра Лукина, на переговоры о проведении совместных действий против немцев[355]. Переговоры можно расценивать как признак шаткости целей и идеологии этой маленькой националистической группировки. Бульба Боровец, будучи малообразованным человеком, очевидно, не решил для себя, каким курсом движение должно следовать, хотя и любил свою страну. Он продолжал поддерживать связи с УНР; при его группировке почти постоянно находились офицеры УНР в качестве консультантов по военным вопросам, в которых за недостатком лет мало кто из молодых членов группировки Боровца был сведущ. Боровец периодически связывался с Андреем Левицким – через старого члена УНР капитана Раевского, который официально исполнял обязанности районного управляющего в Ровно.[356]
Эти связи были слишком непостоянны, чтобы обеспечивать надежную руководящую помощь, даже если ослабленный штаб в Варшаве и мог предложить ясную линию. В то же время группа под руководством Боровца действовала как прибежище для крайне разношерстных элементов, искавших спасения от немецких преследований. Как было сказано ранее, Боровец заключил соглашение с ОУН-М, по которому ему должны были прислать множество офицеров. Но эта помощь явно запаздывала. К лету 1942 года, однако, появилось несколько человек; одним из них был житомирский журналист Антон Барановский (Баранівський), который стал представителем Мельника в штабе Боровца[357]. Барановский, конечно, твердо придерживался линии ОУН-М. Совершенно иную группу составляли бывшие «леваки» из партии Бандеры.
Его лидерам – Митрынге, Турмановичу, Рываку и Борису Левицкому – было назначено вместе с походными группами провозгласить акт (о независимости, как во Львове. – Примеч. пер.) в Киеве. Когда эти отряды были разогнаны немцами, не успев осуществить цель, молодежь избежала ареста, но была вынуждена скрываться. Вся тенденция развития ОУН-Б показывала, что члены организации больше не могут рассчитывать на одобрение их новой программы, поэтому все, кроме Рывака и Левицкого (которые укрылись в Галиции), сбежали на Волынь, где нашли защиту в «Полесской сечи»[358]. Там, очевидно, они привлекли своей идеологией помощника Боровца, Леонида Щербатюка, сына одного из генералов республиканской армии. При поддержке молодого Щербатюка в лесном краю, среди необразованных крестьян, была основана новая украинская партия, известная как Украинская народно-демократическая партия (Українська народна демократична партія – УНДП), программа которой декларировала, что промышленность, средства транспорта и другие крупные предприятия должны принадлежать государству, а управлять ими следует рабочим. Программа осуждала авторитарный способ правления и нарушение прав личности.
