— Вот ее и купи!
Через пару минут Робертс отсоединился. Майрон целую вечность не вспоминал Норма Букера; интересно, что с ним стало?
В кабинет вошла Эсперанса и принесла новую карточку с информацией о Дуэйне Ричвуде.
— Ну, доволен?
— Угу. — Болитар протянул ей два листа. — Вот список приглашенных на вечеринку, во время которой погиб Александр Кросс.
— Что искать?
— Черт его знает… Знакомое имя или кого-нибудь, кто бросится в глаза.
Компаньонка кивнула.
— Слышал, что завтра похороны?
— Конечно.
— Идти собираешься?
— Да.
— Я разыскала учительницу из статьи о Кертисе Йеллере.
— Которую?
— Миссис Люсинду Элрайт. Она на пенсии и живет в Филадельфии. Готова принять тебя завтра во второй половине дня. Можешь пойти сразу после похорон.
— Очевидно, особой необходимости уже нет, — откинувшись на спинку кресла, пробормотал Майрон.
— Отменить встречу?
Спортивный агент задумался. В свете того, что он узнал о Павле Менанси, связь между убийством Валери и участью Кертиса Йеллера казалась еще более эфемерной. Вовсе не трагическая смерть Александра Кросса погубила душу девушки, она даже последней каплей не стала. Павел
Менанси куда раньше фактически столкнул ее со скалы. Тренер смотрел, как Валери летит вниз, по пути ударяясь об острые скалы. Убийство Кросса — не более чем конечная точка ее падения, своеобразное дно. Последний удар, превративший молодую талантливую спортсменку в пустую ракушку. По всей видимости, между убийством мисс Симпсон и событиями шестилетней давности связи нет. Равно как и между Валери и Дуэйном, ну, за исключением любовной интрижки, в которой неожиданно признался Ричвуд. Ничего удивительного, подобное случается сплошь и рядом.
Вот только…
Вот только вчерашнее свидание Дуэйна с матерью Кертиса Йеллера в общую схему не вписывается. Если бы не оно — не застань их Майрон в отеле, — можно было бы вообще не волноваться. Однако роман Дуэйна с Дианой Йеллер вряд ли является простым совпадением. Должно быть какое-то объяснение.
— Нет, не отменяй, — попросил Болитар.
Похороны Валери проходили как по сценарию. Священник — дородный мужчина с красным носом — практически не знал покойную. Монотонно, словно текст резюме, он зачитал список ее титулов и достижений, добавив стандартные добродетели: любящая дочь, молодая, полная жизни, так рано покинула наш бренный мир, неисповедимы пути Господни… В звуках органа слышалось праведное негодование. Часовню украсили букетиками, явно не первой свежести и больше подходящими для ярмарочного павильона. С витражных окон строго взирали святые мученики.
Гости подолгу не задерживались и подходили к Хелен и Кеннету ван Слайк не принести соболезнования, а отметиться. Впрочем, для этого они в основном и явились. Гордо подняв голову, Хелен ван Слайк пожимала руки. Ни разу не моргнула, не улыбнулась, не заплакала. Лицо будто из камня высекли… Майрон ждал в очереди вместе с Уином. Подойдя ближе, они услышали, как Хелен повторяет одни и те же фразы: «Спасибо, что пришли. Благодарим за участие. Очень признательны. Спасибо, что пришли. Благодарим за участие. Очень признательны» монотонным голосом, каким стюардессы объявляют, что самолет идет на посадку.
Когда настал черед Майрона, Хелен так и вцепилась в его руку.
— Выяснили, кто обидел Валери?
— Да. — Слово «обидел» резануло уши. Почему она не сказала «убил»?
Ища подтверждение, Хелен ван Слайк взглянула на Уина, и тот кивнул.
— Приходите в Брентман-холл, — попросила она. — Мы устраиваем небольшой прием. — Повернувшись к следующему гостю, мать Валери включила внутренний магнитофон: «Спасибо, что пришли. Благодарим за участие. Очень признательны…»
Майрон с Уином выполнили просьбу Хелен. Прием в Брентман-холле не напоминал ни веселые ирландские поминки, ни глубокий траур. Ни одной слезинки, хотя даже смех был бы лучше полного отсутствия эмоций. «Скорбящие» сновали по гостиной с таким видом, словно явились на деловую встречу или светский раут.
— Всем все равно, — пробормотал Майрон. — Валери больше нет, а людям все равно.
— По-другому не бывает, — пожал плечами Уин. Неисправимый оптимист.
