Последнее письмо Фейерабенда
В архиве Грации Фейерабенд уже после опубликования последней, неоконченной рукописи Фейерабенда «Завоевание изобилия» (издательство Чикагского университета) обнаружилось предисловие к этой книге. Фейерабенд начал писать ее в начале 90-х по просьбе жены, о чем он упоминает в последних главах своей автобиографии. Замысел этого труда был одновременно эксцентрическим и исполинским — Фейерабенд планировал вернуться к древним грекам и временам зарождения философской мысли и хотел показать, как подъем абстрактного мышления привел к прогрессу наук и искусств, и в то же время — к неуклонному нарастанию абсурда в отношениях между людьми. Предметом философского исследования на этот раз должна была стать сама реальность или то чувство, которое мы за нее принимаем. В разное время Фейерабенд придерживался разных взглядов на природу реальности — так, в 60-х он высказывал мнение, что нейронаука полностью изменит наше представление о сознании и заменит так называемую «народную психологию», а в 90-е (в сборнике лекций «Тирания науки») он говорил, что склоняется к тому, чтобы признать существование Зевса (потому что он ему нравится). Рукопись книги так и не была закончена, поэтому можно только предполагать, к чему пришел бы в ней автор — однако из предисловия, приведенного ниже, становится ясно, что он желал пробудить в читателях ощущение таинственности и поэтичности живого и многообразного мира, который нас окружает.
Предисловие к книге «Завоевание изобилия»
Дорогой читатель!
Перелистнув несколько страниц, вы найдете историю, написанную в стиле, с которым вы, возможно, уже знакомы. В ней есть факты и обобщения, сделанные на их основе, в ней также присутствуют доводы и множество подстрочных примечаний. Другими словами, на этих страницах вас поджидает образчик научного очерка (возможно, не такой уж и примечательный). Поэтому стоит предупредить, что я не намерен чему-либо вас обучить или установить некую истину. Я стремлюсь изменить ваши установки. Я хочу, чтобы вы почувствовали хаос там, где раньше вы наблюдали упорядоченное построение послушных вещей и процессов. Сдвинуться с точки, которую я уже упомянул — от философского очерка, нагруженного примечаниями, — и привести вас к тому, чего я хочу, мне поможет только особая уловка.
Моя уловка заключается в том, чтобы изобразить события так, будто обстоятельства, в которых они произошли, словно бы растворились в воздухе. С учетом обстоятельств эти события абсурдны, неслыханны, пугающи и зловещи — они попросту не имеют смысла. Я рассмотрю эти обстоятельства и найду то, что могло бы предвосхитить дальнейший ход событий. Особенные черты этих обстоятельств не являются неизвестными, они также и не скрыты от глаз — однако у этих обстоятельств есть множество прочтений, и лишь некоторые из этих прочтений создают трудности.
Возникновение абсурда, стало быть, не запрограммировано изначально — абсурд возникает из-за особенного образа жизни. Отсюда же возникает и смысл, воспринимаемый теми, кто производит поворотное событие. Любопытно, что обе стороны используют один и тот же материал — они отталкиваются от одной и той же человеческой жизни, но продолжают ее в разных направлениях. (То же самое можно сказать и об ученых, которые годы или даже столетия спустя пытаются понять, «что же произошло на самом деле»).
Я заключаю, что жизнь, которой мы живем, проблематична. Она содержит в себе не одно будущее, а множество, и эти будущие не являются ни предуготовленными, ни такими возможностями, которые могут быть обращены в любом направлении. Это может быть похоже на какой-нибудь фильм или особый спектакль. Представьте себе такое представление. С его начала прошло уже сорок минут. Вы уже знакомы с героями, привыкли к их особенностям, а повадки некоторых из них уже начинают вас утомлять. И вот они встают перед вами и ведут себя вполне обыкновенно, а вы думаете, что ничего интересного уже не случится, — как вдруг, неожиданно, из-за уловки автора, «реальность», которую вы воспринимали, оборачивается химерой (Альфред Хичкок, Энтони Шеффер и Аира Левин — мастера такого рода переключений). Теперь, оглядываясь назад, вы можете сказать, что все не таково, каким представлялось в начале, и глядя вперед и держа в уме этот опыт, вы станете с сомнением относиться ко всему, что имеет четкий и определенный порядок — на сцене, на экране или где бы то ни было. Кроме того, ваша подозрительность будет тем больше, чем более основательной представлялась история, рассказанная сначала. Вот почему в качестве отправной точки я выбрал научный очерк.
