Они закурили. Аллейн подтолкнул копию стенографического отчета к своему подчиненному.
— Сперва идет совершенно недвусмысленный рассказ об операции. Филлипс сообщил, что сэр Дерек О'Каллаган, с приступом острого аппендицита при прорвавшемся аппендиксе, был доставлен в клинику на Брук-стрит. Он обследовал пациента и рекомендовал немедленную операцию, которую, по настоянию леди О'Каллаган, взялся выполнить сам. Был обнаружен перитонит. Анестезиологом был доктор Робертс, которого привлекли к операции, поскольку их обычного анестезиолога не оказалось на месте. Филлипс утверждает, что Робертс действовал со всей мыслимой осторожностью, так что с этой стороны, по его мнению, нет никаких погрешностей. Томс, его ассистент, согласен с этим. Согласны и сестра Мэриголд, и две сиделки. До начала операции Филлипс сделал инъекцию гиосцина, что он всегда делает при всех своих операциях. Для этой инъекции он воспользовался принесенной с собой таблеткой, сказав, что предпочитает таблетки готовому аптечному раствору в операционной, поскольку «гиосцин крайне коварное средство». Так и хочется сказать: «все меры предосторожности приняты, ответственных нет». Он сам приготовил шприц. В конце операции была сделана инъекция зелья с прелестным названием «Концентрированный противовоспалительный антитоксин». Его используют при перитоните. Сыворотку вместе с огромным шприцем положила наготове перед операцией сиделка Бэнкс. Это промышленно приготовленный препарат, выпускаемый в ампулах, содержимое которых затем набирается в шприц. Сиделка Харден принесла шприц и подала его Томсу, который и сделал инъекцию. В это время Робертс, анестезиолог, начал бить тревогу по поводу сердца пациента и потребовал укола камфары, который приготовила и сделала сиделка постарше. Затем они заштопали дыру в животе и выкатили пациента вон. Он умер час спустя, так и хочется сказать «от сердечной недостаточности», но мои друзья-медики говорят, что с тем же успехом можно сказать «умер от смерти». Так что мы можем только стыдливо пробормотать, что пациент «умер в результате операции, которая во всем, кроме этой досадной мелочи, оказалась блистательно успешной».
— Ну, — сказал Фокс, — пока что они сходятся в показаниях.
— Да, но вы заметили, что, стоило нам подойти к тому моменту, как Джейн Харден принесла шприц с сывороткой, как они ее кратко называют, они все начинали осторожничать. Она сама выглядела весьма бледно, когда коронер спросил ее об этом. Вот, пожалуйста:
Коронер. Как я понимаю, вы принесли шприц с сывороткой доктору Томсу?
Сиделка Харден (после паузы). Да.
Коронер. При этом не было никакого необычного промедления или чего-нибудь в этом роде?
Сиделка Харден. Я… я замешкалась на миг. Шприц был уже наполнен, и я остановилась, чтобы убедиться, что это тот самый.
Коронер. А вы что, не ожидали, что шприц уже подготовлен?
Сиделка Харден. Я не была уверена. Я… я не слишком хорошо себя чувствовала и на момент замешкалась… тут сиделка Бэнкс сказала, что это большой шприц, и я принесла его доктору Томсу.
(Сэр Джон Филлипс, снова вызванный как свидетель, сказал, что промедление не имело никакого значения. Сиделка Харден плохо себя чувствовала и затем упала в обморок.)
Коронер. Как я понял, вы были лично знакомы с покойным?
Сиделка Харден. Да.
Аллейн отложил протокол.
— Вот вам инцидент, — сказал он. — Вроде бы совершенно естественный, абсолютно незначительный, но среди наших свидетелей-специалистов сразу почувствовалось очень высокое напряжение, на это стоит обратить внимание.
Он немного выждал и потом медленно сказал:
— Это происшествие никогда бы не вылезло на свет божий, если бы не Томс.
— Я это заметил, сэр. Мистер Томс проговорился о нем, когда давал свои показания, а потом у него был такой вид, словно он пожалел, что сказал об этом.
— Да, — сухо произнес Аллейн.
Фокс настороженно посмотрел на него и продолжал:
— Девушка, наверное, была в страшно измотанном состоянии, если учесть то, что мы знаем. Вот перед ней лежит тот самый человек, которому она писала, тот, с которым она, насколько нам известно, завела роман. Она рассчитывала на какие-то постоянные отношения, по крайней мере, если судить по ее письму; когда же ничего из этого не вышло, она заявила, что готова его убить, — и на тебе, вот он.
