За бешбармаком, водкой и легкими разговорами хорошо сидится. Время сбрасывает свой раковый панцирь, оно не подразделяется больше ни на минуты, ни на часы и выходит из повиновения железным стрелкам, бессмысленно бредущим по кругу. Вместе со временем возвращается к первоосновному положению и пространство. Америка уже не располагается в пятнадцати часах полета от Хан-Тенгри, за Атлантическим океаном - она просто далеко, как всякий далекий предмет: Москва или Луна. Да и Тель-Авив, хоть он и поближе, совершенно не виден; а раз так, то к чему ломать голову над тем, как там обстоят дела с иракскими ракетами - нацелены они на редакцию моей газеты или больше почему-то не нацелены?
Обо всех этих материях, наряду с запуском межпланетного корабля со дна осушенного озера Иссык-Куль, мы согласно толковали за дастарханом. Так прошел первый день охоты на Марко Поло. И сумерки пришли к юрте на своих синих ногах.
На чистом горном воздухе хорошо спится. Ранним хрустальным утром, разлепив глаза, я обнаружил себя лежащим на полу юрты, в красном конверте, сложенном из широкого одеяла, набитого верблюжьей шерстью. По соседству в голубом конверте мирно спал Дик, а дядя Жора лежал с открытыми глазами под бараньим тулупом.
- Здоровье как? - мутно глядя, спросил дядя Жора. - Сейчас выпьем по маленькой, позавтракаем - и на экскурсию. А я пойду зайцев наловлю на обед, Абдильда просит.
- Я с тобой! - вызвался я с открытою душой. - И Дик пойдет.
- Не! - отклонил дядя Жора. - Заяц шума не терпит, к нему подход нужен.
- А как же ты без ружья-то? - задал я уместный вопрос. - На зайца?
- Ничего! - махнул рукой дядя Жора. - Управлюсь как-нибудь.
- Он ружье свое год уже как пропил, - донес Витька, вошедший с воли.
- Ну да, пропил! - охотно подтвердил дядя Жора. - А на кой оно мне, это ружье? В тебя, что ль, в дурака, палить?
- А хоть бы и в меня, - без спора согласился Витька. - Охотник без ружья не бывает, ты у кого хочешь спроси.
Витька был прав. Дядя Жора снова махнул рукой, отвел глаза и прекратил бесплодный разговор.
- Ну, иди, что ли! - сказал Витька, ухмыляясь во всю свою небритую рожу. - Сеть-то берешь?
- На кой она мне, эта сеть? - хмуро удивился дядя Жора. И добавил уже совсем ни к селу ни к городу: - Ветер же!
Но не было никакого ветра. Намотав портянки и натянув сапоги, дядя Жора ушел ловить зайцев, а мы с Диком потянулись к рукомойнику умываться. Абдильда тем временем сложил наши одеяла, раскинул дастархан и притащил казанок с кипящей шурпой. Появилась и бутылка водки по соседству с казанком. Витька, подцепив когтем, содрал с бутылки колпачок.
- Похмелимся - и поедем, - сказал Абдильда. - Как спали? Хорошо?
- Куда поедем? На охоту? - с надеждой спросил Дик.
- К древним людям, - твердо сказал Абдильда. - По плану.
Отправились втроем - Абдильда и мы с Диком. Витька и Руслан остались, сославшись на подготовку к охоте, к ее заключительному этапу. А мы пошли.
Мне нравятся древние люди, эти лохматые ребята с дурными манерами. Я живо представляю себе, как они сидят в своей пещере, вокруг костра, как, укореняя устную литературную традицию, сочиняют лживые рассказы о ловчих, а возможно, и любовных похождениях и ревут песни, размахивая обглоданными мослами оленей и кабанов. Я испытываю к ним родственные чувства и умиленно удивляюсь себе самому. Иногда мне хочется оказаться среди них.
Дику ничего такого не хотелось. У подножья Хан-Тенгри он испытывал лишь одно желание - убить Марко Поло, и как можно скорей. Поэтому заваленная валунами долинка, куда привел нас Абдильда, ничуть его не обрадовала. Разглядывая изображения людей и зверей, нацарапанные на камнях нашими древними родственниками, он явно скучал.
- Я спросил у Абдильды, как зовут мою лошадь, - сказал мне Дик. - И вы знаете, что он мне ответил?
- Ну что? - не смог я угадать.
- Лошадь! - сказал Дик. - Просто лошадь!
- Да-а... - сказал я. - Зато он вас не обманул, а ведь мог запросто как хоть с этими рисунками.
- Что вы имеете в виду? - насторожился Дик. Он не любил, когда его водят за нос.
- Может, их тут понаделали специально к вашему приезду, - сказал я. Привезли какого-нибудь народного художника с орденом, он и нарисовал.
