Глава шестая
В Терра-Велья вечеринка
— Здесь живет музыкант, что играет на губной гармошке?
— Их тут целых два, — ответил Рыжик, который сидел со стариком под навесом.
— Не мели чепухи, — возразил Добрый Мул. — Музыкант у нас один. Вот он. Да, вот этот, Рыжик.
Человек, задавший вопрос, был в недоумении. Уж не смеются ли над ним, уж не приплелся ли он сюда из такой дали, чтобы потом над ним потешались сборщики урожая?
— Меня послал хозяин Инасио. Из Терра-Велья. Мы сегодня танцульку хотим устроить. Есть славные девчонки…
— Я только для себя играю…
— Мы заплатим, как прикажете. Коли не много запросите. Пять милрейс.
Известность Сидро потрясла старика, и он подморгнул: соглашайся, мол. Паренек досадливо поморщился.
— Кто же вам сказал, что у нас музыкант есть? — поинтересовался старик, желая побольше насладиться популярностью Рыжика. Он сиял, как именинник.
— Старший конюх. Он говорит, в жизни подобного не слыхивал.
— И не сбрехал, можешь мне поверить. Я ведь тоже играл на гармошке и понимаю в этом толк.
Из темноты вынырнул еще один человек. Добрый Мул подозвал его к себе.
— Музыканта вы уже раздобыли, и, коли хватит на всех хорошеньких девчонок, танцы будут что надо, до самого утра. Мариана, эй, Мариана!
Привлеченная громкими голосами, появилась Мариана, простоволосая, растрепанная, как она часто теперь ходила.
— Рыжику-то контракт предлагают! Как настоящему музыканту, поди ж ты. Договорились в момент. По-моему, ему шляпу надо надеть. Бегите за ней оба, скорее!
Мариана суетилась в комнате, возбужденная и счастливая, будто сама шла на танцы. Пока что ей удалось выкроить деньги лишь на шляпу, серую, с твердыми полями и шелковой лентой. А уж потом, если дела пойдут лучше, она купит ему брюки и куртку.
— Я тебя для какой-нибудь красотки прихорашиваю, — сказала она с чуть приметной горечью в голосе, который ему так нравился. — Откуда там девушки-то будут? — и бросила на кровать его белую рубашку.
— Я могу спросить… Неохота мне тащиться на эту вечеринку, по мне, хоть бы ее и вовсе не было. Играть — дело приятное, только для своих.
— Для меня ты никогда не играл.
— Да вы никогда и не просили.
Рыжику надо было переодеться, но она и не думала уходить. А сказать он стеснялся.
— Посмотрим, какую ты себе девочку подцепишь, музыканты тоже могут приглашать. Ты танцевать-то умеешь?
— Нет. Не пробовал. Боюсь, ноги отдавлю.
— Чего ты дожидаешься?
— Чтоб вы ушли.
Она засмеялась. Он тоже. Мариана вышла, но продолжала болтать с ним из-за двери тем же дружеским тоном. И ее голос, просачиваясь сквозь тростниковую стену, казался еще мягче.
— Выбирай хорошенькую, слышишь?
— А как я выберу, если танцевать не умею? Они мне пять милрейс заплатят.
— Ух ты, сколько отвалили! Но все равно не теряйся. Хоть бы глазком на тебя там взглянуть… Какие тебе женщины нравятся?
— А почем я знаю? Что-то не задумывался.
Но он солгал, потому что в воображении его сразу возникла Сидалия, смуглая, вся в рябинках, — как они ей шли!
— Всем почти нравятся пухленькие, с пышной грудью.
— Ну, а как же те, кому вы нравитесь?
— Они из-за старика. Провести его хотели. Теперь я их раскусила. А прежде думала, во мне дело.
Вот когда он почувствовал, что становится ей другом. Раньше, наблюдая, как она расхаживает по таверне и обольщает мужчин, он злился, и, бывало, у него руки чесались поколотить ее и запереть в комнате.
Жоан Добрый Мул нетерпеливо заглянул в дверь.
— Как дела, жених? Войти можно?
— Только шляпу надеть осталось.
Мариана тоже вошла вслед за ним и стала искать гребенку. Усадив Сидро на кровать, она зачерпнула пригоршню воды и обильно смочила его рыжие волосы.
— Тебе лучше на пробор.
— А мне больше нравится когда наверх, сеньора Мариана.
— Уж стал разбираться, что тебе идет!
