Тысячелетняя пчела - страница 44

. Торгаш и перекупщик, Пал Шоколик верил, что его мадьяронство искупит все прегрешения, совершенные им против Австро-Венгерской монархии. Да он и сам в этом признавался: напившись, нередко шептал корчмарю Гершу на ухо: «Стибрил я у венгерского отечества мешок золота, но обещаю Венгрии, что нарожу хотя бы одного мадьяра!» — «Тебе бы надо жениться или найти какую-нибудь деву!» — советовал корчмарь Герш. «Жениться неохота!»— вздыхал Шоколик. «А как же тогда выполнишь обещание?» — смеялся Герш. «А ты бы не хотел быть мадьяром?» — подстрекал его Пал Шоколик. «Я, братец, еврей и, кто знает, смогу ли!» — отшучивался корчмарь Герш. «Сможешь, мой золотой, сможешь! — обнимал Шоколик корчмаря. — Все для тебя сделаю!» — «Ты крепок на слово, верю тебе!» — смеялся Герш, а с ним и все мужики в корчме. А трезвел Пал — и забывал обо всем. О долге перед отечеством он вспоминал лишь в сильном подпитии. Тогда обычно он налаживался пешком в Пешт, грозясь по дороге провести в венгерском сейме закон, по которому каждый, кто отказывается в Венгрии быть мадьяром, подлежит оскоплению. К счастью, пьяный словацкий мадьярон доходил всего только до загуменья — там его одолевала палинка. Засыпал он обычно в крапиве, а отрезвев, забывал о своих намерениях и предназначении. Он и теперь громко напевал и без устали талдычил венгерскую фразу: «Egy akol és egy pásztor»[20]. Пока он приблизится к застолью, эту фразу он повторит по меньшей мере раз десять, и у нас есть немного времени, чтобы поведать об одной небольшой перебранке между Палом Шоколиком и крестьянином Яном Древаком, известном пересмешнике и до того памятливом, что, читая, он запоминал календари наизусть, а при желании мог оттарабанить их и с конца.

— Так ты, стало быть, оскопил бы? — подколол он Пала, который после торговых операций и любовных утех с девицей Мракловой отдыхал в корчме. — Захотелось соколику нас всех оскопить! Еще обрезать, это куда ни шло, но выхолостить. — это уж слишком!

— Выхолощу всех подчистую! — не уставал грозиться Шоколик.

— И впрямь всех?

— Каждого, кто не будет говорить в Венгрии по-мадьярски!

— И себя?

— И себя!

— Так с себя и начинай! — подзадорил его Древак и протянул ножик.

Мужчины рассмеялись, корчмарь при этом даже кому-то водки лишку налил. Шоколик угрожающе поднялся, но, потеряв равновесие, снова плюхнулся.

— Что же ты, режь давай! — подначивали мужики Шоколика.

— Вы еще увидите, ей-богу, увидите, очень даже увидите! — грозился Шоколик.

— Как свои задницы! — засмеялись мужики.

— Режь да штаны не попорть! — галдели вокруг.

— А попортит, нашьем ему пуговки на голую задницу!

— Будет она у него застегиваться!

— Если он его весь отчикнет, чем же сикать будет?

— Ухом!

— Большим пальцем ноги!

— Он у него подагрический, сквозь соль моча не пробьется!

— Тогда глазом!

— Тоже дело: слезами изойдет, глядишь, и облегчится!

Мужики, корчась в судорожном смехе, катались по земле, стонали, ойкали, словно от колик. Порасплескали палинку, но не печалясь, заказывали по новой.

— А вот увидите! — взревел Шоколик и стукнул кулаком по столу. — Всех выхолощу, а вас первых! Или учитесь по-мадьярски, или оскоплю!

— Слыхали? — подал голос Древак. — Над нами и то не сжалится.

— То-то работенки у него будет!

— Еще бы! — Древак озабоченно тряс головой, давясь от смеха. — Уж и попотеет, пока научит всех венгерских словаков, немцев, русинов, сербов, хорватов, славонцев, далматов, греков, рацов, вендов, евреев, влахов, македонцев, цыган, армян и других творить «отче наш» по-мадьярски!

— А считать от одного до ста?!

— А считалку?

— А которую?

— Гана фука фунда лука

фунда кава кевен дука

гана фук фупо лук

фунда кава кевен дук.

— Эту и переводить не надо! — вскричал Древак.

— А эту?

— Какую?

— От капусты бабу пучит,

от моркови у ней боли,

от картошки бабе тошно,

от гороха спать с ней плохо.

— Болван!

— А почему?

— Испортишь нам соколика!

— И впрямь! А не хотелось бы!

— Попроси у него прощения!

— А я не умею!

— Хоть попробуй!

— Ну прости, не взыщи, соколик!

— Не слышит…

— Громче, что ли?

— Только чтоб мы не оглохли!

— Так лучше не надо!

104

— Может, он задрых?!