Жуфанко поглядел на артельщиков. Они качали головами, мозговали, потом один за другим одобрительно закивали.
— Это ваше последнее слово? — спросил Жуфанко.
— Последнее! — сказал трактирщик твердо.
— Добро! — согласился Жуфанко.
Мастер и хозяин ударили по рукам.
— Половой укажет, где вам спать и где стряпать, — сказал Грундиг. — Шпагерт[18] там большой, на осьмерых станет. И работа вам наверняка понравится, потому как не менее двух месяцев кряду не придется вам с места сниматься. В шесть поутру свидимся!
Мужчины промычали несколько слов на прощанье, и трактирщик удалился. Оставшиеся обменялись красноречивыми взглядами, некоторые растерянно улыбнулись.
— Что скажете? — полюбопытствовал Жуфанко.
— Не бог весть какие деньги, — отозвался Мудрец.
— Не очень-то он расщедрился! — вставил Вилиш-Самоубивец.
— И впрямь не очень! — согласился Матей Шванда-Левша.
— А как в других местах платят, не знаете? — спросил Мудрец.
— Знаем! — обрадовал его Жуфанко. — Если хочешь на гульден-два больше, топай в Пешт! Я сделал, что мог, вы бы тоже могли слово вставить, коли не нравится…
К столу подошли двое незнакомых мужчин.
— Ну что, дали себя уговорить? — спросил один из них.
— А ты чего нос суешь? — обрушился на него разъяренный Жуфанко.
— Только спокойно, товарищ! — усмирил его неизвестный. — Зовут меня Балцо, я каменщик.
— Я Митана, тоже каменщик! — представился другой.
— Жуфанко! — отрекомендовался Змей.
— Можно присесть? — спросил Балцо.
— Садитесь! — нехотя согласился Жуфанко.
— Так, стало быть, вы дали трактирщику уговорить себя, — повторил Митана. — Сколько он вам положил?
— А тебе что до этого?! — взорвался Матей Шванда.
— Да перестаньте вы дурака валять, говорите толком!
— Десять гульденов каменщику, пятнадцать — мастеру! Доволен? — через силу улыбнулся Жуфанко.
— Тьфу, черт! Испортили нам всю обедню! — Митана гневно стукнул кулаком по столу.
— Что мелешь? — загудел Жуфанко.
— Вы разве не заметили, что во всем Брезно ничего не строят? — вскричал раздосадованный Балцо.
— Нынче воскресенье! — отозвался Мудрец.
Мужчины засмеялись.
— Ладно вам, не до смеха сейчас, — нахмурился Митана. — Намотайте себе на ус: во всем Брезно не строят потому, что каменщики бастуют. Покуда не подымут плату до пятнадцати золотых — каменщику и до двадцати — мастеру, никто в этом городе кирпича не подымет!
— Думаю, не такие вы побродяги, чтоб забастовку сорвать! — в сердцах сказал Балцо. — Неделю-другую выдержим, и будет по-нашему!
— Что мне до того? — вскричал Само. — Я жениться хочу, мне деньги требуются… Я буду работать!
— А ты вот как, голубчик! — вскинулся Митана. — Попомни, парень, что я сейчас скажу!.. У меня нету ни поля, ни луга, как, может, у тебя в Липтове. Где ж вырасти картошке или зерну для кур? Я не развожу гусей, не кормлю поросенка. Я не то, что ты: вполовину крестьянин, вполовину каменщик. Я просто каменщик! Живу только с того, что заработаю на кладке этими вот руками. У меня четверо ребятишек, а я две недели как не работаю, потому что верю: такие, как трактирщик Грунциг, в конце концов уступят. А ты хочешь враз все угробить?
— Ничего я не хочу гробить! — возразил Само. — Но мне вправду деньги нужны…
— Выдержи, их станет больше! — сказал Балцо. — Наши семьи уже две недели подыхают с голоду, но мы не уступим! Хоть еще две!
— Ну, а нам что здесь делать две недели кряду? — раздался голос Жуфанко. — Не сидеть же в этом трактире и ждать, покуда Грундиг и ему подобные уступят вам, а?!
— Уходите в другой город! — предложил Митана.
— А если не уйдем? — спросил Мудрец.
— Не сносить вам головушек! — сказал Балцо.
— А ну-ка не стращай! — сжал кулаки Левша.
— Днем будем под охраной жандармов! — заметил Мудрец.
— А ночью? — усмехнулся Митана.
— Мы и сами с усами! — хлопнул по столу Левша.
— Дело ваше! — сказал Митана и взглянул на Балцо.
Они встали и не простившись ушли. Артельщики молчали, вертели перед собой пустые пивные кружки и оторопело на них пялились.
— Что будем делать? — спросила наконец Стазка.
— Давать калечить себя, думаю, ни к чему! — сказал Феро Дропа.
— Там видно будет! — тяжело вздохнул Жуфанко. — Утро вечера мудренее!
