Туркестан - страница 42

– Это я уж понял, Алексей Николаевич! Вот у меня о том годе был случай…

Но рассказать о случае капитан не успел – они приехали в канцелярию полицмейстера русской части. Быстро выяснилось, что Скобеев распоряжается здесь, как у себя дома. И команды его выполняют бегом. Очевидно, что по тяжким преступлениям капитан отвечал за весь Ташкент.

Личность извозчика установили в пять минут. Захар Талдыкин проживал на Выставочной улице, о которой капитан сказал, что она лихая и народ там опасный. Поэтому Иван Осипович усадил в «линейку» трех городовых – больше под рукой не оказалось – и велел им следовать за своей пролеткой. Два экипажа помчались на юго-восток.

Алексей немного волновался. Два года уже, как он не проводил задержаний. Вдруг разучился? Недавнюю схватку возле курганчи он за настоящее дело не считал. Капитан тоже был серьезен.

– У вас, Алексей Николаевич, и «георгий» имеется! – сказал он, покосившись на ленту. – А молчали…

– Это солдатский, – стал оправдываться бывший сыщик.

– Какая разница! «Георгий» есть «георгий». У нас во всем Первом батальоне таких лишь два.

– Скажите лучше, что такое батман? – переменил разговор Лыков.

– Батман? Туземная мера веса, примерно одиннадцать пудов. А что?

– Да парень, что угостил меня кулаком, сказал, что поднимает два батмана.

– Ого! Тогда я знаю, кто он. Среднего роста, белобрысый? Беглый дезертир Абнизов, известный силач. Других таких нет. Черт! А нас всего пятеро! Мы с ним не справимся!

– Ну, Иван Осипович, это предоставьте мне, – хмуро заявил Лыков. – Я его должник. Вы уж не вмешивайтесь, ладно?

– Да вы не поняли! Абнизов мне две засады раскидал! Теперь все городовые его боятся. Что вы один с ним сделаете?

– Ничего особенного. В муку изотру… мелкого помола.

Скобеев помялся и сказал:

– Вы слов на ветер не бросаете, я уж понял. Но с вашей ли комплекцией тягаться? В случае чего стреляйте в ногу, или хоть в голову, черт бы с ним, негодяем!

Он запнулся, вспомнив, какие бицепсы высовывались у Лыкова из-под простыни, когда они полуголые ехали железной дорогой. И протянул с надеждой:

– Хотя…

Тут они подъехали к домику с синими воротами. Капитан махнул городовым рукой: тихо! Скобеев вынул «смит-вессон», Лыков – свой «веблей». В калитку они вошли бесшумно, а у двери случилась заминка. Иван Осипович, как тогда, под Джизаком, намеревался войти первым. Пока он воинственно топорщил усы, лесопромышленник положил ему сзади руку на плечо.

– Пустите-ка меня вперед.

– Вот еще! Я на службе и офицер. Как это я пущу на пули штатского?

– Но у меня опыта в таких делах больше!

– Но вы в отставке!

Ситуация делалась комичной. Два храбрых человека спорили между собой, кому первым поставить жизнь на кон. А внутри вооруженные люди уже готовились к бою.

– А у вас двое детей! – вспомнил Лыков.

– У вас трое, сами говорили, – парировал полицмейстер.

– Ну… а вас не били по голове, как меня! Обидно, съевши лизуна, не дать сдачи![38]

Пока Иван Осипович думал, что ответить на это, Алексей прошмыгнул мимо. Ну, берегись! Ударом ноги он выбил дверь и ворвался в комнату.

Там оказалось трое, и все были ему знакомы. Извозчик в синей чуйке сразу бросился на колени и поднял руки. Белокурый крепыш оскалил зубы и выставил вперед кулаки. А сарт с лицом душегуба выхватил кинжал и кинулся на Лыкова.

Человек с кинжалом очень опасен, и Алексей, не раздумывая, выстрелил ему в правое плечо. Пуля посадила туземца на задницу.

– На! – Лыков ударом сапога в голову надолго вывел головореза из игры. Потом убрал револьвер за спину, стал напротив крепыша и спросил: – Это кто тут по два батмана подымает?

– Ну я, – с вызовом ответил противник. – Сколько вас там? А берегись!

– Дай-кось я тебя поучу, дурака.

– Тридцать лет живу, никто меня не учил, – заявил Абнизов.

– Теперь пора.

Лесопромышленник схватил дезертира за ворот. Тот ухмыльнулся и положил свои ручищи сверху. Два силача сцепились, засопели – и через минуту разжали хват. Оба были озадачены. Потом решили пригнуть друг другу шеи, и опять ничего не вышло. Соперники были равны по силе, никто не мог взять верх. Скобеев с городовыми хотели вмешаться, но медлили – им самим уже стало интересно.