— Душ в конце коридора, я тебе потом покажу, — сказала Малика, погладив Кенеш по плечу. — Мы уйдём на минутку, а ты пока располагайся.
Войдя в комнатку Муна, бросилась старику на шею:
— Прости меня. Я была сама не своя и не хотела возвращаться.
— Тебя вернул изумрудный ключ и заговор морского народа.
— Заговор не подействовал.
— Не говори так! Ты не хотела, но вернулась. Значит, подействовал. — Мун надсадно вздохнул. — Неужели там лучше, чем здесь?
— Мне было хорошо с Иштаром, а я делала всё, чтобы ему было плохо со мной. Я злилась, что он не Адэр. — Малика прильнула губами к уху старика. — Мун… ещё одной струны нет.
— Я этого боялся.
— Не знаю, сколько их осталось. Быть может, всего одна. Я хочу, чтобы она закаменела. Я уже научилась отгонять мысли о нём. И мне кажется, я смогу разговаривать с ним, как с посторонним человеком. Смотреть на него, как на случайного прохожего. Смогу вести себя с ним по-другому. Внутри так спокойно, — промолвила Малика, хотя душа стонала, а сердце билось в каждой клеточке тела.
— Не ставь его выше себя, дочка, и у тебя всё получится.
Она отклонилась назад:
— Помоги Кенеш освоиться.
Во взгляде Муна промелькнула ревность.
— Зачем ты её привезла?
— Мне есть чему у неё поучиться.
— Чему?
— Умению находить хорошее в плохом. — Малика уткнулась носом старику в шею. — Приведу себя в порядок, схожу к нему, а потом сразу к тебе. Мы будем болтать целый день.
— И ночь, — пробубнил Мун.
— И ночь, и ещё день, пока ты не скажешь: «Уймись, балаболка».
— А с ключика надо бы наговор снять.
— Да, я помню. — Малика устремила взгляд на герань, растущую на подоконнике. — Мун… что у вас произошло?
Плечи старика напряглись:
— За полтора года много чего произошло. Что именно тебя интересует?
— Не знаю. Я просто чувствую. Беда какая-то.
— Счастье от людей убегает, а горе ходит по пятам. Может, кого и настигло.
— Не хочешь портить мне настроение? Ладно. Пусть меня расстроит кто-то другой.
Выпустив Муна из объятий, Малика приблизилась к окну. Потрогала сухую землю в вазоне, погладила увядшие листья. Как же им хочется жить.
* * *
Гюст впустил в кабинет Парня и доложил торжественным тоном:
— Ваше Величество! К вам Малика Латаль.
— У неё пять минут, — сказал Адэр и, погрозив зверю кулаком, взялся за протокол заседания Совета.
Краем глаза заметил, как Эйра вошла в кабинет и сделала лёгкий реверанс. Парень улёгся возле её ног и, склонив голову набок, с любопытством уставился на хозяина.
Просматривая бумаги, Адэр подчёркивал строки, выписывал в блокнот цифры и ловил себя на том, что прислушивается к её дыханию, но слышал только Парня. Исходящий от него запах кухни мешал почувствовать аромат Эйры. Зверь, словно прочёл его мысли: поднялся и вышел в приёмную. Гюст незамедлительно закрыл за ним двери.
Эйра вновь присела и шагнула назад.
— С каких это пор ты приседаешь дважды? — спросил Адэр.
— Первый раз я здоровалась. Второй — прощалась.
— Куда-то торопишься?
— Не хочу вам мешать.
Адэр поднял голову. Это была она и не она. Незнакомый взгляд, незнакомое выражение лица. С мысли сбивала необычная одежда: свободное платье до колен с разрезами на бедрах, узкие штаны из той же ткани, кожаные туфли без каблука. И запах: чужой, жаркий и в то же время леденящий. Единственное, что о ней напоминало: подобранные волосы. Адэр не видел, как они были закреплены на затылке. Скорее всего, затянуты в привычный узел. Захотелось посмотреть на этот узел, убедить себя, что вернулась именно Эйра.
Адэр скользнул взглядом по листам в её руке, скрученным в рулончик:
— Почему так долго?
— Не могла распрощаться с Ракшадой.
— Ты приехала два часа назад.
— А перед этим два дня провела в машине. Мы сделали всего одну остановку, чтобы освежиться и поесть.
— Как провела время?
— Два часа, два дня или…
— В Ракшаде.
Эйра улыбнулась; её улыбка осталась такой же искренней и до боли родной.
— Иштар удивительный человек. Мы не всегда находили с ним общий язык, но в целом всё было чудесно.
По мышцам Адэра неприятно разливалось оцепенение.
— Эмоциональные банальности меня не интересуют.
— Мне больше нечего сказать, — промолвила Эйра. — Меня не подпускали к государственным делам. Потом я сама отказалась совать нос куда не надо.
