— Хоть в чём-то от тебя польза.
Анатан разложил на столе карту, ткнул в неё пальцем:
— Первый здесь. В десяти милях к северу. Прииск старый, можно сказать, древний, требует коренного переустройства. Там добывали полудрагоценные камни: горный хрусталь и малахит. Начальство посчитало, что его дешевле закрыть, чем перестроить.
— А второй?
Анатан заскользил пальцем по карте:
— Вот здесь, в горах, на берегу моря. Я был там, правда, очень давно, но одного раза мне хватило, чтобы отбить охоту лазать по горам. — Его черты лица исказились то ли от страха, то ли от омерзения. — Опасное и жуткое место. Узкие провалы, разрушенные штольни, глубокие пещеры. Ещё этот ужасный грохот. Рядом находится ущелье Испытаний. Там мощные водопады. Такой шум не всякий выдержит.
— Что на этом прииске добывали?
— Алмазы. А такие прииски просто так не бросают.
Глядя на карту, Адэр постукивал кулаком по губам. Попытки найти новый источник для пополнения казны потерпели крах.
— Правитель хочет изменить долю твоего прииска.
Лицо Анатана вспыхнуло.
— Увеличить?
— Уменьшить.
Взор Анатана потух.
— Ему виднее.
— И всё? Ничего больше не скажешь?
— А что тут говорить? Яблоко от яблоньки недалеко падает.
— В смысле?
— Вашего Адэра Карро, как и вашего Могана Великого, волнуют деньги, а не люди.
— Не забывайся!
— Это они, видать, забыли, кто им деньги добывает.
Адэр хлопнул ладонью по столу:
— Довольно!
В просвете между шторками показалось перепуганное лицо Таси.
Упираясь кулаками в карту, Анатан навис над столом:
— Мой дед всю жизнь вкалывал на этом прииске. И что он видел? Как князья и прочий сброд набивали карманы камнями. А работяги ютились в лачугах, ели лепёшки из крапивы и пили воду из луж. Мой отец пятнадцать лет отвоёвывал каждый мор у Тезара, поднимал на ноги селение, работяг превращал в людей. И вот приехал ты — внимательный, отзывчивый — и вдруг говоришь, что твой правитель хочет отбросить нас на двадцать лет назад? А я с тобой за одним столом сидел. Как же после этого я людям в глаза смотреть буду?
Адэр поднялся:
— Разговор окончен.
— Ты заподозрил в воровстве моих рабочих? Ворует твой Тезар!
— Прикуси язык! — процедил Адэр сквозь зубы и бросил Малике. — Хватит на меня глазеть!
— Сдаёшь в банк десять камней, а тебе говорят, что три не ювелирного качества, и в отдельный ящик сгребают, — не унимался Анатан. — Но я-то не дурак. Я сызмальства в камнях разбираюсь.
— Что ты сказал?
— А что слышал. И платят не за вес, чистоту и цвет, а за штуку, будто мы яйца сдаём.
Из комнаты донёсся плач Али. Адэр оттянул ворот рубахи, посмотрел на побледневшую Малику и тяжёлой походкой вышел из дома.
Он сидел на крыльце и заставлял себя вслушиваться в ночную тишину. В голове вихрем носились мысли — болезненные, колкие. Как уличить Анатана во лжи и как его наказать? Если бы не Малика, первый вопрос даже не возник бы. Но пять дней назад она взывала к справедливости. Хорошо, он будет справедлив.
Вломиться в отделения банка, не имея на руках предписания о проверке и не разбираясь в банковском деле, Адэр не мог. Вдобавок к этому в отделениях работали чиновники из Тезара, они могли его узнать. И на каком основании требовать отчёта от людей, выдержавших испытание временем и расстоянием? Надо быть идиотом, чтобы усомниться в их честности. А значит, то, что придумал Анатан — его личная беда. Но как же доказать его обман?
Послышались шаги, скрипнула половица. Адэр напрягся: когда внутри царит хаос, наружу лезет злость, и справляться с ней всё труднее.
До упора открылась дверь. Повисла тишина, в которой отчётливо чувствовалось чужое присутствие и ощущался взгляд в спину.
Вздохнув, Анатан сел рядом:
— Простите. Я погорячился.
— Послушай, как тихо, — сказал Адэр и после долгого молчания проговорил: — Утром мы едем на шестой прииск.
— «Горный»?
— Не знаю, как он называется. Шестой и всё. Ты поедешь с нами.
— Как скажете.
— Был там?
— Был. Тамошний начальник — мой друг детства.
Подумав, что всю дорогу придётся слушать приторный голос простолюдина и смотреть в притворно искреннее лицо, Адэр спросил:
— Мотоцикл на ходу?
— На ходу. На нашем горючем он еле тянет. Вам придётся ехать медленно, чтобы я не отстал.
