Трое против Колдовского Мира - страница 162

— Дальше пойдем в связке, — сказал он. — Если буран настигнет нас здесь… — Он обернулся, вглядываясь в бездну, и, как мне показалось, намекая на то, что следовало бы поискать укрытие, пока не разбушевалась вьюга.

Я дрожала от холода, хотя была тепло одета и из-за этого с трудом могла передвигаться, но ветер все же пробирал меня до костей своими ледяными щупальцами.

Мы поспешили повиноваться его приказу, обвязавшись веревкой и прицепив крючья к поясам. Валмунг шел впереди, за ним Килан и Кемок, следом — я, и Ранкар замыкал шествие. Я была самой неловкой из всех. Во время приграничной войны мои братья и Ранкар воевали в горах, и хотя они не были так многоопытны, как Валмунг, у них все-таки было достаточно практики, чтобы чувствовать себя вполне уверенно.

Валмунг медленно продвигался вперед с посохом в руке, мы шагали следом, держась за ослабшую веревку, соединяющую нас, но идти становилось все труднее. Тяжелые тучи сгущались над нами, и хотя еще не посыпал снег, рассмотреть дальний край плоскогорья было довольно трудно. Вранг почему-то не возвращался, и никто не ведал, что нас ждет дальше.

Валмунг, прежде чем сделать очередной шаг, проверял посохом глубину наста, как будто под прочной на вид опорой нас могла поджидать какая-нибудь ловушка; он передвигался не так быстро, как мне бы этого хотелось, а лютый ветер все крепчал.

Казалось, этому подъему не будет конца, а до цели оставались еще долгие часы и дни. Впрочем, я утратила ощущение времени. Если бы снег не валил без передышки, бешеный ветер разнес бы уже сугробы, наметенные прежде. Я со страхом думала, что Валмунг сейчас подобен слепцу, ведущему других слепцов; по-моему, ему было ровным счетом все равно, карабкаться ли по ледяным скалам или идти по безопасной тропинке.

К счастью, мы добрались все-таки до укромного места под отвесом скалы, где смогли спрятаться от снежной круговерти. Мои спутники стали совещаться, продолжать ли путь или остановиться пока здесь, ибо Валмунг всерьез опасался пурги. Я прислонилась спиной к скале, и, задыхаясь, жадно хватала открытым ртом ледяной воздух, который, достигая моих легких, становился сухим и горячим, словно я вдыхала огонь. Больше всего я боялась, как бы Валмунг не дал команду снова вступить в эту битву со стихией, а я уже не могла сделать ни шага.

Выбившись из сил, я, очевидно, впала в забытье, и только гортанные крики вернувшееся вранга разбудили меня. Вранг, неуклюже переваливаясь, пробрался под навес, где мы нашли приют; лишенный своей стихии — высокого неба — он казался весьма неловким существом. Крылатый разведчик энергично встряхнулся, отчего во все стороны полетели брызги и снежные хлопья, а затем примостился возле Валмунга с таким видом, словно обосновался здесь надолго. Я поняла, что на сегодня наше путешествие закончено, и со вздохом облегчения села, прислонившись к скале; натруженные ноги гудели от усталости.

Мы не могли развести костер — вокруг не было никакой растительности. Нам грозила опасность замерзнуть под хлесткими ударами ветра, который доставал нас и в этом ненадежном убежище. Но Валмунг, как оказалось, был готов ко всему.

Из своего ранца он вытащил прямоугольный кусок какой-то материи, совсем узкий — не шире моей руки. Но когда он, встряхивая, начал разматывать его на ветру, кусок, становясь все больше и больше, превратился в огромное пушистое покрывало, под которое мы все и забрались, тесно прижавшись друг к другу. Я почувствовала, как по моему изнемогшему телу растекается блаженное тепло; мои товарищи, должно быть, испытывали то же самое. Вранг придерживал покрывало за один конец, при этом сам он так и не снял свою поклажу, казавшуюся горбом на его спине.

Покрывало, спасшее нас от стужи, на ощупь было мягким и пушистым; моей щеки касались словно бы нежные перья, но внешне оно походило скорее на мох. Когда я все-таки решилась спросить, Валмунг объяснил, что и в самом деле ткань эта соткана из растительных нитей маленькими ручными гусеницами, которые в изобилии водились в Долине. Они питались мхом и, перерабатывая его, в результате давали довольно прочные пушистые нити, из которых можно было соткать полотно, невесомое и плотное, хорошо защищающее от любой непогоды. Зеленые издавна научились выращивать гусениц, заботливо ухаживая за ними, ради этих нитей. Правда, для того чтобы соткать только одно такое покрывало, требовалось сотни и сотни гусениц и несколько лет работы; их и было-то всего несколько штук, и они являлись настоящим сокровищем Зеленой Долины.