Трое против Колдовского Мира - страница 164

Я стала работать медленнее, стараясь осторожно отталкивать снег от себя, и вскоре поняла, что завалена слишком плотно. Какова же вообще толщина снежного слоя надо мной, понять было невозможно.

В конце концов, уставшая и измученная, я бросила свои попытки и, тяжело дыша, впервые за все это время попробовала обуздать охвативший меня страх и вновь впала в отчаяние от бесполезности своих усилий. Должно быть, действительно произошел обвал, нас снесло вниз по склону и завалило снегом… Нас? — или только меня?.. А все остальные сейчас, конечно, пытаются меня найти! А может быть, они… Но я решительно отгоняла от себя эту мысль. Страшно было даже подумать о том, что спаслась благодаря пещере лишь я одна. Мне хотелось верить, что другие живы тоже. Острее, чем когда бы то ни было, я пожалела о том, что потеряла способность мысленно общаться с братьями и что у меня нет теперь моего Дара, и что в этом виновата только я, ведь по своей вине я оказалась во власти Тьмы. Может быть… Я закрыла глаза, — спасаясь от давящей темноты, окружавшей меня, и попыталась настроить разум на поиски Килана и Кемока, чтобы снова объединиться с братьями, стать с ними почти единым целым, как было даровано нам от рождения.

Мне почудилось, будто перед моими глазами открылась страница манускрипта, на которой я разглядела четко написанные слова, но язык был мне совсем незнаком, и я осознавала лишь одно: от того, прочту я их или кет, зависит моя жизнь. Жизнь или смерть… — я подумала вдруг, что Килан, Кемок и все мои другие спутники живы; и что для них было бы лучше, если бы они не нашли меня… Однако в каждом из нас есть некая неугасимая искра жизни, не позволяющая так вот покорно сдаться, отказаться от борьбы. Я снова попробовала сосредоточиться только на братьях, на необходимости говорить с ними напрямую, разум с разумом. Кемок… — если уж остановить поиски на ком-то одном, я выбрала бы Кемока, потому что он всегда был мне ближе. Я мысленно нарисовала любимое лицо и удерживала образ, нащупывая контакт с братом… Никакого ответа.

Дикий холод пронзил меня, но это был отнюдь не холод снега, завалившего мое тело. Кемок… может быть, я хотела докричаться до того, кого уже нет?! Ну что ж, тогда — Килан. Я стала представлять себе лицо старшего брата, разыскивая в пространстве его разум, но вновь безуспешно.

«Нет, они не умерли, — уверяла я себя, — просто не существует больше моего Дара! Я могу это доказать — мне нужно это доказать!» И я начала с тем же неистовым напряжением думать о Валмунге, затем — о Ранкаре. Ничего.

Вранг! Конечно же, вранга не коснулось наше несчастье! Впервые за все это время во мне вспыхнул слабый огонек надежды. Почему бы не попробовать связаться с врангом? Но ведь у этого существа мозг наверняка устроен совсем иначе, смогу ли я дозваться его, если у меня ничего не получилось с людьми? И я приложила все усилия, стараясь отыскать вранга, как до того пыталась найти других моих спутников.

В моем воображении возникла красная голова, раскачивающаяся на серо-голубом туловище, покрытом перьями. И — получилось! Мне удалось поймать отголосок мыслей, которые принадлежали не человеку! Вранг — это мог быть только вранг! Я громко закричала, и звук моего голоса в этой заваленной снегом маленькой пещере был оглушающим.

Вранг!

Но мой изнуренный мозг не мог удерживать этот слабый контакт столь долго, чтобы успеть передать сообщение. Я теряла его, вновь находила и не сомневалась только в одном: связь становилась сильнее, он приближается, Должно быть, вранг находился где-то рядом и разыскивал нас. Я удвоила усилия, заставляя себя послать внятный сигнал. Но вдруг связь прервалась вовсе, и я почувствовала растущую во мне тревогу. Любое разумное существо, уловив мысленный призыв, обычно старалось определить, откуда он исходит. Создание же, с разумом которого я так упорно поддерживала контакт, не торопилось отыскать меня. Значит, связь была односторонней и не могла привести Вранга туда, где лежала я?

Как долго еще я смогу удерживать эту слабую связь? Я задыхалась. Впервые за все это время я отчетливо осознала, что дышать мне неимоверно трудно. Неужели я сама набросала на себя столько снега, когда сделала эту злополучную попытку освободиться? Или просто пещера так мала, что запасы кислорода в ней начали истощаться?