Кутб-Уд-Дин смотрел на остатки преданных рабов и интуитивно чувствовал, что они больше не подчиняются ему. Еще несколько масов назад он был полностью уверен в собственных силах, мнил себя наместником Мухаммеда в Раи Питхоре, пока не увидел кошмарный сон, который, как он только что убедился, оказался вещим: человек в белых одеждах появился у изголовья его ложа и выкрикнул:
— Не будет счастья завоевателям, убивающим наших детей и насилующих женщин! Аллах отказался от вас! — произнеся страшные слова, человек исчез. Вместо него появилась царица нагов — Манаса, мгновенно обвила тело испуганного не могущего пошевелиться Айбака плотными кольцами, и сдавила его тело, одновременно подбираясь к горлу. Понимая, что тварь вот — вот сломает ему ребра и задушит, он не мог бороться за жизнь но, задыхаясь, мокрый от пота, неожиданно проснулся и долго приходил в себя, откашливаясь.
Мысли Айбака прервал подчиненный:
— Газни окружают!
Кутб-Уд-Дин выскочил на смотровую площадку. Непонятно откуда взявшиеся кшатрии обходили цитадель, пытаясь взять её в кольцо, и устанавливали вблизи стен свои орудия. Мусульманский полководец побледнел. «Неужели моя разведка просмотрела огромное войско? Или разведки уже не нет? И куда делся Мехмет? Безучастно сидит у постели брата?» Айбак, которому совершенно не с кем было советоваться, спешно отдал необдуманный приказ: Открыть главные ворота и пустить на наступающих боевых слонов! Подать мою колесницу! Я поведу в бой конников!
…Пока в крепости происходила суматоха, кшатрии успели замкнуть кольцо. Часть из них выстроилась плотным строем перед главными воротами. Обороняющиеся открыли их, выпустили на атакующих пару десятков слонов и сотню конников, но их всех тут же перебили выстрелами из орудий. Месиво из огромных туш заблокировало проход обратно в крепость, конникам некуда было отступать и им пришлось вступить в неравный бой. Их быстро потеснили к стенам крепости. В их числе был и Айбак на колеснице, запряженной парой коней. Он было рванулся в небольшую брешь, но его кони пали, сраженные стрелами. В момент падения они перевернули колесницу, и она придавила ноги Айбака. Жуткая боль пронзила тело вражеского военачальника. Потеряв сознание, он очнулся только тогда, когда его высвободили и, перекинув, словно мешок с натуральными удобрениями, через круп коня, доставили к Мукешу, бросив к его ногам, как раненую собаку. Повелитель подошел к пленнику, нагнулся, заглянул ему в лицо, искаженное гримасой боли одновременно с ненавистью, и спросил:
— Айбак, не ожидал такого конца?
Кутб-Уд-Дин молчал, скрепя зубами.
— Хочу напомнить тебе, как умер Чаухан, — махараджа опустил палец руки вниз.
Мамлюк вспомнил всю свою прошедшую жизнь за секунды — как его, маленького мальчика, захватили в рабство и продали султану Нишапура. Он поселил его во дворце, назвал сыном, воспитал, обучил грамоте, персидскому и арабскому языкам, военному мастерству. Но султан Нишапура неожиданно умер, а его родные сыновья снова продали Айбака в рабство. На этот раз грамотный и искусный воин достался султану Гури. Тот, в конце концов, сделал его правой рукой и уверил, что вместе они завоюют мир… Как будто это было вчера… а сейчас… Сейчас над его головой поднял ногу слон…
«Всё кончено, мы не смогли завоевать мир» — успел подумать в последний момент Айбак, увидев склонённое над ним черное лицо Азраила — ангела Ада, и на уровне подсознания почувствовал конвульсивные движения Мухаммеда, находящегося в агонии одновременно с ним…
… В тот же момент и Мукеш получил информацию, пришедшую от Алины:
— «Мухаммед умер…».
«Брахма помогает нам», — мысленно ответил ей Мукеш, и приказал Тохару:
— Сними с пальца Айбака перстень и подай мне.
Тот одним взмахом топорика отсек палец вместе с варджем от кисти уже мёртвого врага, содрал с него перстень, обтер о круп лошади и подал повелителю.
— Воспользуемся моментом безвластия, пока правители соседних султанатов не опомнились, — воскликнул Мукеш и надел наделенный божественной силой перстень на свой указательный палец. В небе грянул гром. Мощнейшая молния ударила в неуправляемую толпу мамлюков, оставив после себя глубокую обугленную воронку. В голове Мукеша пронеслась шальная мысль: «вардж и впрямь работает!»
