— Ну и что? — воскликнули нормальные люди. — Предположим, средний бизнесмен решил построить в Новгороде торговые ряды. Но население нищает, мелкие фирмы разоряются. Арендаторов меньше, приходится снижать арендную плату, торговля идет хуже, потому что у людей нет денег. Ему кто-то снизит ставку по кредиту? Или человек, взявший ипотеку, теряет работу, потому что разоряется фирма. Ему снизят?
И ведь если вдруг какие-то новые проекты, отели, курорты, объекты в других местах вдруг принесут этим олигархам стопроцентную прибыль, они не вернут эти миллиарды в бюджет.
— Хватит о грустном, — сказала я. — Где мой подопечный?
Сотрудники полиции закатили глаза. Похоже, что их проблемы, связанные с демонстрацией, прошедшей по улицам Великого Новгорода, не закончились.
К отделению полиции уже приходили товарищи, периодически проходящие лечение в соответствующих клиниках, и требовали освободить из застенков их молодого гетеросексуального друга. Они даже позвонили в Москву, в Государственную думу, главному в стране борцу с геями, и тот обещал завтра прибыть на Новгородчину и лично заняться спасением гетеросексуала.
— Его нам тут только не хватало! Так что забирайте этого гетеросексуала, Лариса Ивановна. Может, вы для него какую-то работу придумаете, чтобы делом был занят? А то ведь молодой мужик, на нем пахать надо, а он по демонстрациям ходит.
Открывать камеру мы пошли вместе с Потапом Прокопьевичем. Лотар сидел там в одиночестве, забившись в угол.
— Лариса! — воскликнул он с болью, которая шла из самого сердца. — Ты опять меня спасаешь!
И наследный принц припал к моей груди. Потап Прокопьевич закатил глаза к потолку. Мне показалось, что он тоже был не прочь припасть к моей груди.
Я привезла Лотара в гостиницу, где он жил в Великом Новгороде и где мы с ним провели вместе ночь. Дорога заняла пять минут, и он даже не пытался начать рассказ о своих злоключениях.
Дежурила опять Валерия.
— Лариса Ивановна, у нас нет сегодня свободных номеров! — воскликнула женщина, по-моему, она искренне расстроилась. — Я…
— В мой номер никто не заселился? — встрял Лотар.
— Нет, конечно. Он же оплачен. Вы можете возвращаться в любое время, ночевать в нем или не ночевать, это ваше личное дело, и мы не вправе вмешиваться в вашу личную жизнь. С какой стати кому-либо заселяться в ваш номер?
«Она не знает, что он сидел в отделении полиции».
— Лариса Ивановна — это моя личная жизнь, — сказал Лотар.
Валерия странно посмотрела на него и на меня, быстро взяла себя в руки и улыбнулась:
— Добро пожаловать!
Я достала тысячу рублей и положила на стойку.
— Лариса Ивановна, не нужно…
— У меня к вам просьба и вопрос.
— Слушаю, — произнесла Валерия. Купюра исчезла со стойки.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы о моем проживании в номере Леонида узнала желтая пресса, и не только желтая.
— Об этом не беспокойтесь. Мы все очень дорожим нашей работой. В нашей гостинице всегда останавливаются люди, работающие на вашего отца. И сейчас те, кто ведет расследование крушения самолета, живут у нас. Расследование по поручению вашего отца, конечно. Не от органов. Никаких утечек от нас никогда не было.
Понятно, почему папа поселил здесь Лотара. Может, и гостиница принадлежит ему? Через подставных лиц, например? Или Валерия просто является одной из осведомителей?
— А какой вопрос? — спросила администратор.
— У вас сейчас, случайно, не живет кто-то из граждан Швеции?
— Нет. Иностранцев у нас вообще не бывает. Даже из бывших союзных республик.
— А у вас нет информации о каких-нибудь шведах, в настоящее время находящихся в Великом Новгороде?
— Я знаю про одного шведского археолога. У нас тут каждый год работают археологи. Этот швед живет в лагере Виктора Семеновича Звонникова, нашего известного ученого. Звонников…
— Я знаю, кто такой Звонникова. А швед откуда взялся?
— Наверное, из Швеции, — улыбнулась Валерия. — К сожалению, я не могу вам сообщить никаких деталей.
— Спасибо за то, что сообщили!
Лотар спросил у Валерии, можно ли заказать поесть. Я поняла, что тоже не откажусь.
— Сейчас позвоню, — ответила дежурная, потом, не вешая трубки, сказала, что могут предложить жаркое с картошкой или окуня. Мы оба выбрали жаркое. И пирожки с разной начинкой. Она сама рекомендовала с вишней.
