Карета, продолжая свой путь все съ тою же скоростью, въѣхала въ Парижъ и скрылась.
Д'Артаньянъ остался на томъ же мѣстѣ, страшно смущенный, не зная, что ему дѣлать. Если это была г-жа Бонасье и если она возвращалась въ Парижъ, то для чего было это мимолетное свиданіе, для чего былъ этотъ бѣглый обмѣнъ взглядовъ, для чего этотъ брошенный поцѣлуй? Если, съ другой стороны, это была не она, что было тоже возможно, такъ какъ въ сумеркахъ угасавшаго дня было легко ошибиться, если это была не она, то не было ли это началомъ нападенія на него съ помощью приманки въ лицѣ этой женщины, которую, какъ было извѣстно, онъ любилъ?
Три товарища подъѣхали къ нему. Всѣ трое отлично видѣли женскую головку, показавшуюся въ окошечкѣ кареты, но никто изъ нихъ, кромѣ Атоса, не зналъ г-жи Бонасье. По мнѣнію Атоса, впрочемъ, это была она, но, менѣе занятый, чѣмъ д'Артаньянъ, этимъ хорошенькимъ личикомъ, онъ замѣтилъ въ глубинѣ кареты еще другое лицо -- лицо мужчины.
-- Если тамъ въ самомъ дѣлѣ сидѣлъ мужчина, соображалъ д'Артаньянъ,-- то навѣрно они перевозятъ ее изъ одной тюрьмы въ другую. Но что же они хотятъ сдѣлать съ этимъ бѣднымъ созданіемъ и увижу ли я ее когда-нибудь?
-- Другъ мой, серьезно замѣтилъ Атосъ,-- помните, что только съ мертвыми нельзя встрѣтиться на землѣ. Вамъ кое-что извѣстно, такъ же, какъ и мнѣ, относительно этого, не такъ ли? А потому, если ваша любовница не умерла и если мы ее видѣли сейчасъ, рано или поздно вы ее найдете. И, Господи, можетъ быть гораздо скорѣе, чѣмъ вы этого желали бы, прибавилъ онъ съ той мизантропіей, которая была присуща его характеру.
Пробило половину восьмого; карета опоздала на двадцать минутъ на мѣсто назначеннаго свиданія.
Друзья д'Артаньяна напомнили ему, что ему предстоитъ еще одинъ визитъ, причемъ замѣтили, что еще не поздно и есть время отказаться отъ него. Но д'Артаньянъ былъ упрямъ. Онъ забралъ себѣ въ голову, что непремѣнно пойдетъ въ кардинальскій дворецъ и узнаетъ, что нужно отъ него кардиналу. Ничто не могло поколебать его рѣшенія.
Они пріѣхали въ улицу Сентъ-Оноре и на площади кардинальскаго дворца встрѣтили двѣнадцать приглашенныхъ мушкетеровъ, ожидавшихъ своихъ товарищей. Тамъ только имъ объяснили, въ чемъ дѣло.
Въ почтенномъ полку королевскихъ мушкетеровъ всѣ знали д'Артаньяна; всѣмъ было извѣстно, что со временемъ онъ будетъ зачисленъ къ нимъ, а потому на него заранѣе смотрѣли, какъ на товарища. Слѣдствіемъ всего этого было то, что каждый изъ мушкетеровъ охотно согласился принять участіе въ дѣлѣ, для котораго ихъ пригласили; къ тому же, рѣчь шла о томъ, чтобы, по всей вѣроятности, сыграть злую шутку съ кардиналомъ и его людьми, а на подобныя похожденія эти достойные джентльмены всегда были готовы.
Атосъ раздѣлилъ ихъ на три группы: надъ одной принялъ начальство самъ, надъ другой поручилъ командованіе Арамису и надъ третьей -- Портосу.
Д'Артаньянъ, въ свою очередь, храбро вошелъ въ главную дверь.
Хотя онъ и чувствовалъ за собой сильную поддержку, но тѣмъ не менѣе молодой человѣкъ не безъ нѣкотораго волненія поднимался шагъ за шагомъ по ступенямъ большой лѣстницы. Его поведеніе относительно милэди отчасти походило на измѣну, и онъ подозрѣвалъ, что между этой женщиной и кардиналомъ существуютъ какія-то политическія сношенія; къ тому же де-Вардъ, съ которымъ онъ не поцеремонился, былъ однимъ изъ преданныхъ людей его высокопреосвященства, и д'Артаньяну было извѣстно, что если кардиналъ былъ страшенъ и безпощаденъ относительно враговъ, то въ то же время онъ былъ очень привязанъ къ друзьямъ.
-- Если де-Вардъ разсказалъ про наше столкновеніе кардиналу, что очень сомнительно, и если онъ меня узналъ, а это очень вѣроятно, я долженъ считать себя человѣкомъ почти погибшимъ, разсуждалъ самъ съ собой д'Артаньянъ, качая головой.-- Это совершенно ясно: милэди пожаловалась на меня съ тѣмъ лицемѣрно печальнымъ видомъ, который такъ къ лицу ей, и это преступленіе переполнило чашу. Къ счастью, мои добрые друзья внизу и не позволятъ меня увезти, продолжалъ онъ размышлять: -- они защитятъ и не позволятъ меня увезти. Вѣдь рота мушкетеровъ де-Тревиля можетъ одна начать войну съ кардиналомъ, располагающимъ силами цѣлой Франціи и передъ которымъ сама королева безсильна и король не властенъ. Д'Артаньянъ, другъ мой, ты храбръ, ты разсудителенъ, у тебя много достоинствъ, но тебя погубятъ женщины.
