– Счет выписан на министерство императорского двора.
– Черевин, вы полный дурак! Вы представляете, какие слухи теперь пойдут по городу.
– На вас никто не осмелится подумать. Решат, что вашим детям.
– Господи, а заклепки-то чего такие страшные?
– Это, Ваше Величество, наш Левша с Патронного завода. Заклепка, может, и выглядит неказисто, но зато не отвалится. Она даже пулю выдержит, хоть из новой винтовки господина Мосина.
– А что же, интересно, Вельцин запишет в гардеробном журнале Папа? – спросил цесаревич.
– На твоем месте, Ники, я бы больше беспокоился о том, что по столице пойдут слухи, что наследник престола скорбен онанизмом, – зло ответил за генерала царь. – Какие сюрпризы вы еще нам припасли, Черевин?
– Никаких, Ваше Величество. Блюдо под осетра особое, оно уже на кухню в посольство отправлено с указанием на него рыбу сервировать. В случае чего вы сможете им прикрыться, оно тоже стальное. А еще я под большим секретом получил дозволение у графа Монтебелло послать людей укрепить стулья, предназначенные вам с Государыней, снизу особыми стальными листами.
– Так-с! – побагровел царь. – А еще что?
– А еще, ваше величество, хорошо бы под кирасу конского волоса набить. И вам будет мягче, и пули с осколками, как всем известно, в них запутываются.
– И где же мы возьмем сейчас конский волос?
– А если у коня отрезать, Папа? – предложил наследник.
– Ты не по годам умен, Ники, – мрачно сказал Александр. – А ведь сегодня вечером ты можешь стать царем…
– Чтобы не привлекать лишнего внимания, Ваше Величество, мы вспорем те стулья, что у вас в туалетной комнате стоят. Вы ведь все равно ими не пользуетесь, и никто их там не видит.
– Ну хорошо, вспарывайте, – сквозь зубы позволил Государь.
Черевин вынул шашку и прошел за дверь. Раздался свист стали и глухой удар, потом еще и еще. Генерал вышел с пуком конского волоса и запихал его в торбу для овса, которую извлек из тюка.
– Это уже слишком! – сказал наследник. – Мне на шею повесят торбу!
– Так без овса же, Ваше Высочество, – смиренно сказал Черевин.
Генерал вернулся в туалетную комнату и снова раздался визг шашки.
– Чего там, Черевин? – насторожился царь, когда за этим ничего не последовало. – Ничего себе не отрубили?
– Ваше Величество, извольте сюда. Любопытнейшая штука.
Император прошел в туалетную комнату. Из двенадцати миллеровских стульев, стоявших вдоль стен, два были вспороты и ощетинились пружинами. У одного из вскрытых стульев на коленях стоял Черевин, трясущими руками вытаскивая оттуда небольшой деревянный ящичек с торчавшим посередине невысоким ржавым металлическим штырьком.
– Это что такое, Черевин? Шкатулка с бриллиантами?
– Я так думаю, Ваше Величество, что это бомба. Скорее всего, если на этот штырь надавить достаточным весом, она будет приведена в действие. Вельцын, позовите конвойного казака.
– Как она сюда попала? – спросил царь, задом пятясь из туалетной комнаты.
– Припоминаю, что эти стулья были переданы в Аничков дворец год назад конторой двора вашего дяди, великого князя Константина Николаевича.
– Ах, скотина же какая! – воскликнул Александр. – Ведь в Павловске плакал на смертном одре, когда меня увидел, так и то лгал! А я-то его простил!
Явился казак.
– Отнесите это в сад. Только осторожно, это бомба, которая в любой момент может взорваться. Никого к ней близко не подпускайте, а тем временем вызовите генерал-майора Федорова из Артиллерийской академии, он знает, что с ней дальше делать.
– Может нам, Папа, в чакчиры и шаровары тоже стальные пластины вложить? – спросил бледный как смерть наследник.
– Что нам делать, Черевин? – спросил император, с опаской усаживаясь на свое кресло около стола и закуривая.
– Мне бы, Ваше Величество, на этот вечер бумагу, какую вы мне в восемьдесят первом году выписали, только еще определеннее, учитывая, что Владимир Александрович командует гвардией и всем военным округом.
– Вы хотите, Черевин, чтобы я вас совсем царем сделал?
– На один только вечер, Ваше Величество. Утром я вам, Бог даст, бумагу верну.
* * *
Утром в кухмистерскую Петра Емельяновича Владимирова на Шпалерной, 13 явилась чертова куча народу. Распоряжался ею полковник Секеринский. Его агенты в штатском бесцеремонно обшарили всю квартиру, кухмистерскую, соседние квартиры и помещения до чердака включительно, опять разбили вазу на лестнице, а посмевшему выразить робкое неудовольствие кухмистеру пригрозили казаками-атаманцами, которые скоро, по их словам, ожидаются с минуты на минуту. Кухмистер прикусил язык и отправился на кухню сочинять щи «Батюшка Тихий Дон» с вяленым сазаном. Затем явились телеграфисты из 2-го военно-телеграфного парка и установили в гостиной телеграфный аппарат, протянув провода через задний двор прямо от квартиры Черевина.
