Цесаревич приподнял нагрудник кирасы и тут же уронил обратно.
– Я не хочу одевать кавалергардскую форму. Я полковник Преображенского полка, и предпочитаю погибнуть в мундире своего полка.
– Думаю, вам полезно будет знать, Ваше Высочество, что ваш дед в утро своей мученической смерти отправился в Малую церковь как раз в кавалергардском сюртуке, а потом они переоделись в мундир саперного батальона для поездки на развод в Манеж. И, быть может, не переоденься он тогда, не привезли бы его в два часа во дворец разорванного бомбой!
– Минни, я наконец-то понял, почему этот конвойный глухарь все время норовит одеть меня в кавалергардский мундир, который я терпеть не могу!
– Ну, не хотите кавалергардский – оденьте конной гвардии. Ваш батюшка во время покушения у Летнего сада был в конногвардейском мундире, и остался цел. Мы наденем кирасы на конногвардейский мундир, и все будет хорошо.
– Да это же смеху будет на всю Европу! Царь на прием в кирасе потащился.
– Смеху будет, если вас убьют, Ваше Величество. Вся Европа будет веселиться.
– Там же мой оркестр полковой будет, – сказал цесаревич. – А я вдруг приду в чужом мундире!
– А это серьезно, Черевин, – согласился царь.
– Тогда придется ему мундир поверх кирасы одевать.
– Да не налезет же! – сказала императрица.
– Ничего, Ваше Величество! Еще время немного есть, вызовем Нордштрема, он перешьет мигом.
– Это невозможно! По всему городу пойдут слухи.
– Тогда я возьму казачка из конвоя и вместе с кирасой отвезу его к Нордштрему. Есть в Конвое, у Стопроценко во взводе, один казачок плюгавенький, по фигуре и росту – один к одному цесаревич.
– Мне вы тоже предложите надеть кирасу? – спросила Мария Федоровна. – Я не Екатерина Великая, чтобы в мужском мундире ходить.
– Я советовался с графиней Строгановой, Ваше Величество, и по ее совету был изготовлен особый стальной корсет. – Черевин опять полез в тюк и извлек нечто напоминавшее скорее не корсет, а рыцарский доспех с пластинами, прикрывающими бедра.
Царь саркастически хмыкнул.
– Почему графиня не спросила сперва разрешения у меня?! Я не буду это надевать. Я намерена танцевать сегодня!
– Ваше Величество, вы, мне кажется, не осознаете всей опасности положения. Есть основания предполагать, что за заговором могут стоять великий князь Владимир Александрович и его немка.
На слове «немка» Черевин сделал особое ударение.
– Мария Павловна?! – вздернулась императрица.
– Да, Ваше Величество, если наши подозрения верны, то она не преминет воспользоваться случаем и будет только рада, если вы сами поможете ей оборвать вашу августейшую жизнь.
– Ну уж нет! Извольте, я примерю!
– И Ксении Александровне второй примерьте.
– Гемпель, отнесите эти корсеты ко мне в уборную, – велела Мария Федоровна одному из камердинеров.
– Нет, Мини, мне он сейчас вместе с Вельциным понадобится, – возразил царь. – Я тоже должен примерить кирасу. Позови своего Степанова или Динне. Гемпель, возьмите, пожалуйста, с Вельцыным кирасы и пойдем ко мне в кабинет. Ники, за мной.
Царь решительно прошел в кабинет, даже не оглядываясь на Черевина и поспешавших за ним камердинеров. Наследник с неохотой пошел следом.
– Черевин, что там у вас еще в тюке? – спросил император когда обе кирасы были выложены на стол.
– Мне было неудобно говорить при Ее Величестве, – сказал Черевин. – Кираса, как известно Вашему величеству, доходит только до пояса, что имеет неоспоримый смысл, когда вы сидите на лошади…
– Я не буду сидеть на лошади!
– Вы меня не так поняли, Ваше Величество. Помните, в Зимнем стоят рыцарские доспехи с этакой манеркой в неудобосказуемом месте?
– О чем вы, Черевин?
Черевин полез в суму и достал оттуда странное устройство, представлявшее собой металлический пояс с замком сзади и металлической же перемычкой между ног, к которой спереди была приклепана выпуклая железяка.
– И на какое место это надо одевать? – безнадежно спросил царь, уже зная ответ.
– На Ваше императорское достоинство.
– Откуда вы эту дрянь взяли?
– Купили в английской аптеке. Appareils contre l’onanism. Двенадцать с полтиной всего. Каждая.
– А кто оплачивать будет это устройство?
