– Кто это, граф? – презрительно спросила приставша.
– Вы раздерете сейчас мой единственный гарнитур! – вспылил поляк, выдергивая рукава у соперничающих дам. Едва затянувшаяся рана на спине заныла.
– Велите вашей курсистке, чтобы вернулась на свое место на галерку и дожидалась вас там, – сказала приставша.
Вокруг стал собираться народ.
– Я сейчас приду, – сказал Фаберовский, когда Варенька вознамерилась вновь ухватить его за правую руку, которую он уже положил на рукоять револьвера. Он был готов к тому, что как только он войдет в ложу Сеньчуковой, раздастся выстрел, но ничего не произошло.
– Садитесь, – предложила приставша поляку, указав на диван. – Папаша, идите в коридор, принесите графу воды!
Минус развел руками и покорно покинул ложу.
– Граф, спасите меня! Увезите меня, спрячьте где-нибудь, я готова стать вашей содержанкой, любовницей, кем угодно! Вы единственная моя надежда.
– Право, пани, я как-то смущен. – Поляк пересел подальше от разгоряченной приставши. – Сегодня третье число и на вас насели кредиторы? Объяснитесь.
– Как вы могли подумать! Дело не в деньгах! Я ужасно запуталась, и завтра решится моя судьба.
– Вот и ваша вода, профессор, – сказал папаша Минус, входя в аванложу. – Она стоила мне дороже шампанского. Пока вы будете ее пить, можно вас на одно слово? Фрумочка, теперь ты посиди здесь.
Уксусник взял Фаберовского за рукав и увлек за собой в ложу.
– Простите, профессор, я забыл, под каким именем вы блюдете свое инкогнито. Вы сделали мне вакцинацию за двадцать пять рублей. – Минус слащаво улыбнулся. – Я вполне вас понимаю, и даже в какой-то мере восхищаюсь тем, что вы пожалели мою дочь. Но умоляю вас, что можно сделать, чтобы оно прошло? Оно сильно боли, т и я хромаю, кроме того, этот ужасный синий цвет.
– Я могу сделать вам инъекцию белого цвета поверх синего, – поляк взглянул вниз в партер. – Будет не так заметно.
Внизу между рядами партера ползал на четвереньках, заглядывая под кресла и поднимая дамские подолы, капитан Сеньчуков. Возмущенные дамы били его веерами по голове и спине, а их мужья грозили дуэлью и жалобами полковому начальству. Было слышно, как капитан жалостливо оправдывался:
– Сорок рублей револьвер, помилуйте!
– Она запуталась, спасите ее! – услышал Фаберовский вдруг голос уксусника. – Дурново сгноит ее в Якутске! Я догадался, вы можете все.
Раздался первый звонок.
– Мне пора, – Фаберовский освободил рукав из пальцев Минуса и направился из ложи.
– Вы сможете приехать за мной в семь часов завтра к флигелям Штаба гвардейского корпуса по Миллионной? – вскочила с дивана приставша.
Поляк кивнул.
– Я буду вас там ждать.
Фаберовский вышел в коридор.
– Очень странно, что в этой вакцине Пастер применил медный купорос, – говорил стоявший у дверей ложи господин в белом галстуке своему собеседнику. – Обычно это вещество в медицине применяется как противоядие при отравлении цианидами. Должно быть, эта бактерия вырабатывает какие-то особые циановые токсины, поражающие мозг человека и вызывающие параноидальные явления.
Черевин ждал Фаберовского на прежнем месте – в буфете второго этажа. Пробившись сквозь публику, с последним звонком устремившуюся на свои места, поляк сел на стул напротив генерала и сказал:
– Только что прямо в зале капитан Сеньчуков пытался убить пана Владимирова из револьвера.
– Капитан что, прямо к ним в ложу пришел?
– Нет, он стрелял из другой ложи, через зал. Пан Владимиров как раз вышел с невестой в ложу.
– Значит, г-н Владимиров очухался, раз встать смог? Почему же я не слышал выстрела?
– Ему помешал какой-то генерал, вошедший в ложу, где стоял и целился капитан. Это было вон в той ложе, – Фаберовский показал на дверь.
– Эту ложу обычно берет генерал-майор Скугаревский, начальник Сеньчукова. Этот точно ни в каких заговорах не состоит. А где сейчас капитан?
– Он уронил револьвер в партер и ползает теперь там между креслами в поисках.
– Я гляжу, что гвардейский заговор – штука опасная. Впрочем, дураки непредсказуемы и опасны вдвойне.
– Кроме того, госпожа Сеньчукова, жена полюстровского пристава, только что назначила мне встречу завтра в семь вечера. Она просила спасти ее от чего-то, а ее папаша утверждал, что уверен, что мы сможем это сделать, так как он догадался, кто мы, и что они очень боятся ареста и ссылки в Якутск.
