На улице Фаберовский увидел небольшую толпу зевак, стоявшую напротив разбитой витрины в мебельном магазине Шульца. Здесь же торчали сам Шульц и городовой, старавшийся удержать публику на достаточном расстоянии.
– Вот-с. – Околоточный показал Фаберовскому на разбитую витрину. – Он там.
Поляк заглянул внутрь магазина. На самой большой двуспальной кровати лежал огромный ком розовых атласных одеял, похожий на чудовищных размеров нераскрывшийся бутон. Двумя пестиками из бутона торчали ноги Артемия Ивановича.
– Так чего его не вынули? – спросил Фаберовский.
– Господин Шульц опасаются, – пояснил околоточный. – Они уже туда лазили, а господин в одеяле лягаются и Сибирью грозят-с.
– О да, – подтвердил Шульц. – Я опасаюсь.
Поляк поднял голову и взглянул на верхний брус рамы, из которого сверкающим ножом гильотины свисал огромный треугольный осколок стекла.
– Так и будем через окно представление смотреть? Может, вы дверь откроете? И занавес опустите. А почтеннейшую публику – до дупы.
– Расходись! – гаркнул городовой, и зеваки поспешили разбежаться.
Шульц открыл дверь в магазин и впустил поляка и дворника с полицейскими внутрь. Пока хозяин задергивал шторы, Фаберовский с дворником попытались развернуть ком одеял с Артемием Ивановичем в сердцевине. Бутон развернулся, и далеко не райское благоухание заполнило помещение магазина. Прятавшийся внутри шмель за ночь уделал все одеяла.
– Фу! – фыркнул Артемий Иванович и попытался завернуться в одеяла обратно. Новая волна благоухания распространилась вокруг. – Фу! Фу! Фу!
Поляк обернулся к дворнику.
– Позови Луизу, надо этому харю обмыть да почистить слегка, чтобы до бани хотя бы довести.
Подошел Шульц и со страхом взглянул на облеванные одеяла.
– Какие убытки! – прошептал он.
– Кто такой? – строго спросил Артемий Иванович, разлепляя глаза.
– Карл Шульц, владелец этого магазина и мебельной мастерской.
– Так ты и есть тот подлец, что девять лет бесчестил девушку и так на ней и не женился? – Артемий Иванович сел. – Тебя-то я здесь и поджидаю. А то, как вошь верткий, зараз не словишь. Ты готов жениться, сволочь?
– Я еще недостаточно обдумал этот вопрос, – растерянно сказал Шульц.
Наступила тишина.
– Зато у меня было время обдумать. Вопрос решен в твою пользу, радуйся. Зовите Луизу, сейчас и помолвим. И чтоб никаких глупостей насчет того, что она больше не хочет. Только что у тебя так здесь воняет? Боже! Мало того, что у тебя все одеяла заблеваны, так еще и стекло разбито! Я-то никак в толк не мог взять: чего мне так холодно? Значит так: стекло вставить, одеяла выстирать, а Луизу под венец! А мне, Степан, всю ночь кошмары снились, как мы с Петром Емельяновичем в Париже двух пингвиниц в кафешантане подцепили и всю ночь на какой-то льдине тараканили, а они знай посвистывали и воздух портили. А Петр Емельянович какой проказник, оказывается! Я семейство ихнее из театра до дому проводил, там мы с ним еще коньячку за разговорами приговорили, а когда Агриппина Ивановна с дочками спать пошли, он мне про такие места в Париже стал рассказывать, каких я и не знал! Постой, а почему я их из театра провожал? Я что, вчера с ними в театр ходил?
– Ходил.
– Что-то такое припоминаю. А, вот и Луиза! Луиза Ивановна, разрешите представить вам вашего жениха Карла Шульца, немецкой породы. Ишь, засмущалась, нос платочком зажимает. Мы твоего растлителя, Луиза, на чистую воду вывели, теперь можешь выходить за него замуж. Теперь он чист и гол, как сокол. Ведь так, Карлуша?
– Не так. У меня еще осталась мастерская.
– Ну, это дело поправимое. А пока целуйтесь. Скажи ей что-нибудь, что ты стоишь, как пень!
– Луиза Эмиль Карль Амаль, – торжественно начал Шульц. – Я всегда не понималь своего счастья, но теперь я понял его. Я прошу вашей руки у тебя.
– Ах! – всплеснул руками Артемий Иванович. – Ну, чисто голубки.
– Вот что, Луиза, – сказал поляк, которому было недосуг, хотя он уже принюхался. – Раз дело сладилось, оботри своему благодетелю рыло, и я поведу его в баню отмывать.
Директору Департамента полиции П. Н. Дурново
Ваше превосходительство Петр Николаевич.
В воскресенье состоится крестный ход из дворцового собора на Иордань. Священник о. Серафим Свиноредский обратился ко мне с просьбою ходатайствовать о разрешении присутствовать на торжестве освещения воды, организованном его прихожанами. Со своей стороны я не вижу препятствия к этому благому делу, каковых, я надеюсь, и вы не усмотрите.
