– Своими постными харями вы все мне тут жизнь портите!
– Это мы сейчас узнаем-с, кто кому жизнь портит, – сказал кто-то в толпе срывающимся от злости голосом. – Господа жандармы, вот сюда пожалуйте-с.
Жандармы растолкали публику и, увидев Артемия Ивановича, стушевались на секунду, а затем стали внимательно и строго рассматривать публику.
– Пойдем, что ли? – сказал один из жандармов видом посмирнее.
– Еще чего! – ответил второй. – Видел, как Ерофеев и Пантелеев двоих сволокли. В приказ точно попадут. А мы с тобой чем хуже?
Жандарм приосанился и гаркнул:
– Кто тут нас зазря вызывал?!
Никто не ответил. Только Артемий Иванович произнес в тишине, качнувшись к жандарму:
– А давай, любезный, мы их всех в кутузку сволокем. До единого!
Фаберовский понял, что пора вмешиватья. Надо было срочно отвлечь чем-то Артемия Ивановича, и поляк не придумал ничего лучше, как предложить пану Артемию показать почтенной публике, как лягушка икру мечет. Ему припомнился румын с дрессированной обезьяной на ярмарке в Петрокове.
– Пан Артемий, – позвал поляк. – Покажи лучше…
Уж как лягушка икру мечет, Артемий Иванович знал. Поэтому изображенная им картина – надутые щеки и красная от натуги рожа – вызвала бурю восторга.
– Пусть пан Артемий покажет, как бабы в бане парятся!
– Как чухонец дымоход чистит!
– Как профессор прививки от дурости делает!
Артемий Иванович растерялся. Хохот в публике смолк, только Варенька никак не могла остановиться, рыдая от смеха в платок.
– У меня и шприца нету, господа, и купорос не разведен…
– Тогда покажите, как немец часы заводит! – опять попросил кто-то и публика залилась смехом.
– Как г-н Андреев на балалайке играет!
– Как кайзер Бисмарка прогоняет!
– Как г-жа Никитина с прививкой фею Драже пляшет!
– Как мужик с медведем из-за улея дерутся.
Последняя просьба была неразумной и потому последней – под взрывы гогота Артемий Иванович со словами «медведь победил, улей мой» надел просившему ведерко для шампанского на голову. Довольные жандармы тут же поволокли пострадавшего к Ширинкину. Приутихшая публика начала покидать буфет, когда из променуара появился штаб-ротмистр Асфендиаров, состоявший при бухарском эмире переводчиком.
– Его светлость бухарский эмир Мир-Сеид Абдул-Ахад Богодур-хан милостиво жалует этому господину золотой орден Восходящей звезды 3-й степени! – объявил он и положил перед Фаберовским коробочку, скромно оклеенную коричневым дерматином. Публика разразилась аплодисментами.
Артемий Иванович начал было кланяться, но тут его пьяный мозг пронзила ужасная мысль: хлопают не ему, хлопают поляку, которому вручили бухарскую звезду! Он посмотрел на Фаберовского налившимися кровью глазами и сжал кулаки. Но тут прозвенел звонок на второе действие и Фаберовский с Варенькой покинули буфет и отправились к себе на галерку, сопровождаемые капельдинером с ведерком и впихнутыми в него тремя бутылками шампанского. Артемий Иванович всхлипнул от обиды и побрел к себе в ложу.
– Какой уморительный ваш Артемий Иванович, – сказала Варенька Фаберовскому, когда они отошли от буфета на достаточное расстояние. – Словно в цирке побывала.
– Вы бы, Варенька, его в Египте видели, – вздохнул поляк. – У меня вон с тех пор пряди седые в волосах. Боюсь, что это представление еще не окончено.
На лестничной площадке у входа на галерею они встретили Соломона. Застенчиво переминаясь с ноги на ногу, тот сперва предупредительно кашлянул, а потом прямо схватил Фаберовского за рукав и попытался оттащить его к окошку. Поляк брезгливо отстранился.
– Ваше благородие, вы уж простите меня, я ведь тоже в некотором роде агент… внештатный … – краснея, сказал Соломон и искоса поглядел на Вареньку. – Полковник Ширинкин велел сообщить вам… Я у нас в академии… Я полковнику Секеринскому… Я не то, чтобы по службе, конечно, но по зову сердца. Неоднократно писал-с. Полковник разрешил нам поглядеть представление.
– Вас с Леонидом пытали? – спросила Варенька.
– Нет-с, Варвара Алексеевна, господа жандармы были очень учтивы и всего лишь милосердно наложили штраф.
– На вас наложили штраф, а вы наложили в штаны, – Варенька засмеялась и взяла Фаберовского под руку. – Вас назвали большим пакостником, Соломон. Не могу не согласиться. Но нам до вас дела нету, мы идем в ложу, дальше цирк смотреть.
