Жандарм, наконец, решился обхватить Артемия Ивановича за ноги и сдернуть с барьера.
– Степан, они схватили меня! – заверещал Артемий Иванович, отчаянно брыкаясь. – Сделай же что-нибудь!
– Варенька, простите меня ради Бога, я сейчас вернусь. – Фаберовский торопливо налил себе и барышне шампанского, залпом выпил бокал и бросился вон из ложи.
В это время в салоне и в фойе великокняжеской ложи творилась суматоха.
– Это они, они! – говорил Владимир Александрович брату, нервно сжимая кулаки. – Ты слышал, он кричал Степану Батюшкову, чтобы тот сделал с нами что-нибудь. Кто-нибудь видел, где находился этот Степан? А где Сеньчуков, он его в лицо знает?
– Ваше Высочество, капитан Сеньчуков дежурит у бокового входа из бельэтажа в партер, – доложил Пургольд.
– Живо его сюда! – приказал великий князь. – А вы, Пургольд, велите подать к подъезду сани, мы сейчас же уезжаем. Мы не можем рисковать жизнью наследника-цесаревича. Оболенский, немедленно отправляйтесь к полицмейстеру и велите привести сюда этого арестованного.
– А как же Малечка? – растерянно спросил цесаревич Николай.
– Да черт ли в ней, в твоей Малечке! Привезут ее к нам, как оттанцует. Мы должны сейчас же уехать, пока сообщники не оправились и не бросили в нас бомбу.
– Бомбу?!
– Бомбу, бомбу! – передразнил цесаревича Алексей.
– Вы звали, Ваше Высочество? – явился капитан Сеньчуков.
– Вы узнали этого злодея? – спросил Владимир Александрович.
– Так точно, Ваше Высочество. Это один из двух заговорщиков, которые все время следили за мной.
– Оставайтесь в театре и разыщите его сообщника, вы единственный, кто хорошо знает его в лицо. А как разыщите – убейте без сожаления.
– Сани поданы, – доложил Пургольд.
– Господа, мы все покидаем театр. Пургольд, возьмите узел с револьверами и раздайте их господам офицерам прямо на выходе. Никто не расходится, в нынешних чрезвычайных обстоятельствах мы должны немедленно решить, как нам быть дальше. Что вы так быстро, Оболенский? Как бежал?!
– Ваше Высочество, там, в фойе лежит мертвый жандарм, а злоумышленника нету. Генерал Черевин сказал, что сообщит нам обо всем позже.
* * *
Фаберовский слетел вниз и увидел лежавшего в беспамятстве на кушетке в фойе бельэтажа Артемия Ивановича. Рядом стоял красный как рак Черевин и нервно тряс головой.
– Что случилось?! – спросил поляк у генерал.
– Этот ваш только что поднялся снизу, сказал, что жандармского капитана кондрашка хватил, и завалился тут на диван, тварь пьяная. А вы куда его приперли! – Он набросился на двух жандармов, принесших наверх труп своего начальника.
– Да мы смотрим, их благородие в коридоре лежат. – Жандармы положили труп на пол, после чего старший развел руками. – Думаем, надо вам показать как по службе следовает.
– Да сейчас же звонок будет, публика на антракт в буфет повалит! Где Лаппа?!
Полицмейстер театра, которого кто-то успел известить о смерти жандарма, уже спешил по коридору. Из ложи вышел Петр Николаевич Дурново и с интересом стал наблюдать за происходящим.
– Ваше превосходительство, – забормотал полицмейстер, встав перед Черевиным. – Нету у меня здесь, в театре, покойницкой.
– Да хоть на квартиру к себе отнеси!
– Да как же в квартиру-то! У меня жена второй день после прививки не встает! Может, под лестницу, в чулан лучше?
– Да снесите, куда хотите! Только чтобы здесь его не было! Ваше превосходительство, Петр Николаевич, – Черевин повернулся к Дурново, – вы бы прошли в ложу.
– Помилуйте, Петр Александрович, я все-таки директор Департамента полиции! Я же вижу, что тут что-то произошло!
– Да вот, жандарм вывел из зала пьяного, и умер. Всего-то и делов. Эй, господин хороший, – Черевин махнул рукой Фаберовскому. – Позовите какого-нибудь капельдинера и отнесите поскорее это тельце в его ложу.
– Не надо капельдинера, – вдруг сказал Дурново. – Я сам помогу отнести этого господина в ложу.
– Да вы, Петр Николаевич, не сдюжите, размером господин этот не мал, да и бесчувственен.
– Ничего-ничего, я на клипере «Гайдамак» когда служил – и не такое таскал!
– Наслышаны, наслышаны… Вся Сибирская флотилия год снять клипер с мели не могла. «Раз мичману Дурново по пузо, значит человеку по колено!» Ну, хотите – тащите!
