Серегин взял журнал и раскрыл рот:
— Ничего себе? И карты такие? Вот это да! Сколько за это?
— Сколько? Да пустяки, пятьсот.
— Нет, триста.
— Четыреста — мое последнее слово.
— Ну, хорошо, четыреста, я беру, — Серегин, лихорадочно потасовав карты, сунул их в карман.
— Я попрошу, Василий, — Евгений Александрович улыбнулся и присел у раскрытой передней дверцы, — отойти к двери, там еще одна л-лампочка, можно включить. Стань ко мне спиной и полистай пока ж-журнал. Обернешься — не получишь ни копейки. Я не шучу, — произнес он задумчиво и незаметно для Серегина достал деньги, завернутые в газету. Потом выпрямился, бросил сверток в метре от себя на верстак. В правой руке Евгения Александровича тускло сверкнул наган, который он положил на тряпочку рядом с собой. Перехватив испуганный взгляд Серегина, Зайцев дружелюбно улыбнулся:
— Ты не волнуйся, Василий, это пустяки, на свалке нашел.
— Ну и шуточки у вас, Евгений Александрович, — Серегин с трудом перевел дух. — Игрушечный? — он показал глазами на оружие.
— Почти. Семь раз подряд играть может, кучность хорошая. С т-той самой поры, когда его сделали, с шестнадцатого года. Кстати, на стеллаже, вон, на второй полочке около двери, весы стоят. Сними их, будь любезен, и взвесь товар. А я посмотрю, все ли с-сходится?
— Ну-у, — обиженно протянул Серегин. — Разве я вас обманываю? Я человек порядочный тоже. — Он достал из карманов два узелка из такой же белой материи, с какой приходила вдовушка, высыпал патрончики на весы: — Вот видите, даже на пять граммов больше.
— Это с походом, Василий, ты разве не знаешь п-правил рынка? — Евгений Александрович, который успел, пока Серегин взвешивал золото, сунуть наган под сиденье машины, подошел ближе, взял чашечку весов со слитками, положил их на край верстака и подвинул сверток с деньгами. — Ну а теперь ты считай свой доход, чтобы все у нас было без обмана.
Серегин развернул газету, увидел две пачки по двадцать пять рублей и одну по десять, перетянутые банковской лентой, сглотнул слюну:
— Все как в лучших домах этого, Лондона.
— Вот именно, — поморщился Евгений Александрович, потому что денег ему все-таки было немного жаль.
— А остальные когда?
— Завтра в это же время, здесь же. Видишь, мне можно верить.
— Еще бы, — охотно согласился Серегин, рассовывая деньги в карманы. — Сразу видно, — он кивнул на верстак, где только что лежал наган, — вы человек серьезный. — Журнал он обернул газетой, сунул под мышку. — Простите, Евгений Александрович, а если я вам еще патрончиков принесу?
— Сколько? — голос у Зайцева дрогнул, но он быстро справился с волнением и изящным жестом достал пачку сигарет. — И почем?
— Ну, точно не знаю, — Серегин задумался, — ну, может, граммов триста будет.
— Триста, — медленно повторил Евгений Александрович и выпятил полные губы. — Триста? По десять рублей возьму.
— Да вы что? — обомлел Серегин. — Это ж мало.
— Нет, уважаемый Василий, — Зайцев сделал отрицательный жест рукой. — Вы же меня грабите. А я беру у вас слитки оптом. Другие покупатели, если вам повезет и вы н-найдете их, будут ковыряться и, насколько я п-понимаю, больше ста граммов н-не возьмут. Никогда!
— Значит, три и три — еще шесть тысяч?
— Арифметика железная. Чем богат, Василий. Чем богат. И прошу учесть, уважаемый, что я иду в-вам навстречу. Ведь вы с Еленой П-петровной ничем не рискуете. Я, как вы уже убедились, покупатель н-надежный и никогда вас не подводил. А кстати, рыжье, которое я у вас б-беру, невысокой пробы. Чтобы сделать коронку, мне с ним п-приходится много возиться. И учти, что половина вашего м-металла идет в отходы, так что я совсем немного к-компенсирую затрату на покупку.
— Да-да, это конечно, это я понимаю. Ну а если и потом, после того, как завтра я привезу вам патрончики, они у меня еще вдруг появятся, мне можно будет вас потревожить? Ну, чтобы снова.
— О-хо-хо! — глубоко вздохнул Евгений Александрович и приуныл. Как ни крути, а одну из трех машин придется продавать. И вдруг — счастливая мысль! А что, если попробовать…
— Послушай, Василий! А зачем тебе, собственно говоря, деньги?
