— Ничего! Просто она в Москву уехала насчет желудка, к платным врачам. А мне поручила продать вам кое-что.
— Почему именно вам? — Евгений Александрович с облегчением понял, что у вдовушки все в порядке, что у нее, видимо, одновременно с деньгами появился любовник. Все правильно: мухи на мед летят быстро.
Странно, что он не знает о ее приезде.
— Ну, потому что я, — чуть смутился Серегин и хмыкнул, — в общем, любовь мы крутим. Теперь ясно? Но это детали. А ей лишний раз приезжать к вам, маячить — тоже ни к чему.
Это верно, подумал Евгений Александрович и спросил:
— Вы мне хотели что-то предложить? Много рыжья?
— Чего-чего? — не понял Серегин.
— Патрончиков. Сколько граммов? — сказал Евгений Александрович чуть раздраженно и оглянулся. Улочка была пустой.
— Шестьсот, — выпалил Серегин. — Хватит?
— Вы что, с ума сошли? — Зайцев сглотнул ком в горле.
— Не верите? Точно — шестьсот, я на фотографических весах взвешивал, я их специально для этого купил. Для точности.
— Да что вы так орете? Неужели потише нельзя? Форма та же?
— Конечно, — с улыбкой прошептал Серегин. — Чай, сам сделал.
— Послушайте, — нахмурился Зайцев, — но ведь так же н-нельзя, уважаемый! Ведь вы меня с Еленой Петровной совсем ограбили. Вы думаете, я деньги на станке печатаю? Или у меня их дома два мешка от бабушки осталось?
— Ничего я не думаю, — ухмыльнулся Серегин. — Мне деньги нужны, и все. Где вы их найдете, не мое дело. А если не хотите, я могу и другого покупателя поискать. Вы же в городе не один такой врач.
— Простите, но откуда вы откопаете дурака, чтобы он сразу выложил вам девять тысяч?
— Почему это девять? Если по двадцать рублей за грамм, то будет двенадцать.
— О-о, д-да вы еще и считать умеете?
— А как же, мы считаем неплохо.
— У вас этого магаданского н-наследства еще много осталось? — Евгений Александрович понимал, что нельзя допустить, чтобы этот дурак и его любовница искали другого покупателя. Сразу же видно, что и он, и она — олухи царя небесного. Они же в любую минуту могут нарваться на подставное лицо, а тот их в два счета определит, куда надо, и они расколются, они выдадут его, Евгения Александровича Зайцева. Но уж очень много сразу — шестьсот граммов. Деньги, правда, есть, однако поторговаться надо. Продала же однажды вдовушка целую горсть слитков по одиннадцать рублей. Ничего, не сопротивлялась. И этого можно обойти.
— Ну, вот что, Василий, — Зайцев оглядел Серегина с головы до ног и решил, что величать его по имени и отчеству слишком большая роскошь. — Через полчаса могу предложить сразу шесть тысяч, а через день — еще три. Не согласны — до свидания, — он повернулся и сделал решительный шаг к своей машине.
— Черт с вами, — раздался за спиной голос Серегина, — согласен! А через полчаса где?
— Давайте патроны и езжайте за мной метрах в ста.
— Не-ет, дорогой, — Серегин покачал крупной головой, — так не годится. Только из рук в руки.
— Х-хорошо, поехали ко мне в г-гараж. Но д-держи дистанцию.
— Вот это разговор! — Серегин нырнул в свои «Жигули» и, пропустив машину Зайцева вперед метров на сто, тронул за ним.
«Черт с ними, в конце концов, с тремя тысячами, — думал Серегин, — зато целых девять — мои. Сразу куплю машину. А если этот шпингалет вздумает юлить, одной рукой придушу!»
Гараж, к которому подъехал Серегин, внешне ему не понравился. Но когда он, оставив свою машину за воротами, вошел вовнутрь, под ложечкой у него защемило от восхищения и досады. Здесь и яма была бетонированная, выложенная кафелем, и стены крашены белилами, и вообще внутри гараж был скорее похож на кабинет врача. Везде аккуратные ящички с замками, полировка. А в простенках почти голые девки, наверно, японки, в полупрозрачных купальниках. Вот эта особенно хороша, зараза! Ишь, улыбается, бесстыжая.
— Интересуетесь? — равнодушно спросил Евгений Александрович, заметив восторженный взгляд Серегина.
— Немного, — хмыкнул тот. — Дали бы парочку.
— Выбирайте любые две, — Евгений Александрович открыл какой-то ящичек, достал оттуда блестящий журнал и колоду карт. — М-могу вот это еще п-предложить, полюбопытствуйте! — он небрежно бросил на верстак журнал и карты.
