– Как насчет экскурсии до входной двери и на фиг отсюда?
– Очень заманчи…
В коридоре послышался шум. Шаги. Уверенные и неспешные, совсем не похожие на быстрые шаги Алисы, переходящие в бег. Я давно научился различать маму и Алису по скрипу половиц. Я втянул Кира в комнату за футболку и закрыл дверь, лихорадочно соображая, что делать. Лучшим вариантом я посчитал выпрыгнуть в окно и больше никогда не появляться в доме на Черепаховой горе. Я метнул растерянный взгляд на Кира.
– Встань здесь! – Я потащил его к шкафу, но тут же остановился. – Нет, не поместишься… Сюда! – Я поставил Кира у стены так, чтобы в случае чего отворившаяся дверь полностью закрыла его. – Просто молчи, – объяснил я шепотом, заметив его удивленный взгляд. – И не шевелись.
– В чем дело?
– Дракон проснулся. Тихо. – Я приложил палец к собственным губам и взглянул на Кира, желая убедиться, что тот меня понял. Он кивнул.
Пока шаги приближались к двери, я успел скинуть с себя рубашку и замотаться в простыню. Я уповал на темноту. Возможно, так себя ощущает человек в падающем лифте, осознавая неизбежность происходящего. Когда раздался тройной стук, я сделал вид, что вскочил с кровати, громко топая, и подбежал к двери. Я бы мог выйти в коридор, но мама сочтет это странным, к тому же на мне были джинсы. Прокрутив в голове все варианты, я осторожно открыл дверь, изображая сонливость.
– Ма?
Голос получился слишком хриплым и неестественным, мысленно я уже расправился с собой всеми способами, начиная с гильотины и заканчивая гуманным умерщвлением через инъекцию. Не зря говорят, что, если должно случиться что-то плохое, оно обязательно случится. Я надеялся, что Алиса успела замести следы. По маминому голосу я пытался понять, видела ли она Алису или нет.
– Что такое?
– Меня разбудил гром. Давно такой погоды не было… – Она стояла в коридоре как призрак, сложив худые руки на груди. В темноте мама казалась хрупкой и уязвимой. Ночь срывала привычные маски, оставляя только обнаженные чувства.
– Точно. Гадская погода, – с сонной улыбкой подтвердил я.
Сбоку я ощутил легкое шевеление, словно от обоев отделилась тень. С абсолютно непроницаемым лицом я нажал на дверную ручку, слегка придавив Кира. Мама молча разглядывала мое лицо, пока не шагнула к порогу. Капли пота выступили между лопаток. Я ощущал себя канатоходцем. Или человеком, прыгнувшим в пропасть без страховки. Где же Алиса?
– Я услышала странные звуки и подумала, что могло выбить пробки. Или замкнуть. У тебя все в порядке? Ты ничего не слышал? Какие-то звуки… Мне показалось, что ты говорил.
– Вот именно, тебе показалось, – слишком быстро закивал я, вскидывая брови. – Все нормально. И я ничего не слышал. Может, крысы?
– Чтобы мне сдохнуть, если это так. – Я почувствовал, как к лицу приливает краска. Мама никогда не выбирала выражений. – Я их недавно перетравила. Не боишься?
– Ма, ну я же не маленький. – Я улыбнулся. Темные завитки упали на лоб, и я сдул их.
После последней ссоры мама смягчилась.
– А в детстве, только услышав гром, сразу бежал ко мне под одеяло.
Прямо сейчас я готов был провалиться под землю. Щеки покраснели, и я в который раз поблагодарил темноту: она прятала мой стыд. Почувствовав шевеление рядом с собой, я сильнее надавил на дверную ручку. Когда до ушей донесся тихий, едва различимый смешок, я закашлялся и взволнованно посмотрел на маму.
– Это было давно…
Мое волнение она приняла за страх перед грозой. Адреналин щекотал горло, и мне на мгновение понравилось это ощущение.
– Ты прав. Я выпила снотворное, и ты тоже постарайся уснуть, ладно?
– Конечно. – Для убедительности я зевнул. – Уже почти сплю.
Мама развернулась и зашагала по коридору, растворяясь в густой темноте. Когда я начал закрывать дверь, она окликнула меня, и мое сердце превратилось в пульсирующий страх. Начавшаяся гроза показалась бы глупой шуткой по сравнению с маминым гневом, если бы она увидела Кира или Жеку. Если бы она поняла, что я врал.
Может быть, она уже поняла?
Ладони вспотели.
– Да?
– Спокойной ночи, Матвей.
Иголки страха, вонзившиеся в сердце, растворились, и я спокойно выдохнул, стараясь ничем не выдавать облегчение.
