Но что сказать Энн? Он никогда ничего не скрывал от жены. И потом, она так хорошо знала Кена, что утаить что-то было не возможно, Энн сразу замечала, когда он бывал не в своей тарелке. Каким же он был идиотом, не отправившись домой прямо из «Голубой розы»! Ну, почему он не сделал этого? Впереди на улице появились какие-то фигуры, и Холанд бросился в тень. Он почувствовал, что близок к обмороку, когда рядом блеснула каска и пуговицы полицейского агента. Усилием воли Кен заставил себя идти нормальным шагом. Агент посмотрел на позднего прохожего, и он едва не пустился наутек. Пройдя метров тридцать, Кен решился оглянуться, и увидев, что полицейский, помахивая дубинкой, продолжает свой путь, облегченно вздохнул.
Эта встреча дала понять Холанду, что ждет его в дальнейшем. Каждый случайно встреченный полицейский будет приводить его в ужас. А не лучше ли сразу покончить с этим: пойти в полицию и все рассказать?
— Проклятый трус, — сказал он себе. — Подумай об Энн. Если ты не станешь метаться, как полоумный, тебя никто не заподозрит. Иди скорей домой, ты вне опасности.
Он выпрямился и ускорил шаг. Стоянка была уже совсем рядом, и тут страх снова обуял его. Записал ли сторож номер его машины? Он знал, что некоторые сторожа на стоянках записывают номера всех машин. Если у сторожа есть его номер — он пропал. Полиция обязательно будет расспрашивать сторожа, и тот, конечно же, вспомнит, а перелистав свою книгу, туг же сообщит им номер машины. Уже через полчаса после этого разговора полиция будет звонить у двери его дома. Ошеломленный этой мыслью, Холанд свернул в темную аллею, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Он отчетливо видел вход на стоянку и служебное помещение радом, где горел свет и виднелась фигура сторожа, склонившаяся над газетой. Нужно было во что бы то ни стало узнать, есть ли здесь книга для записей машин. Он не мог уехать, не узнав, записал ли сторож номер. Если такая книга существовала, ее нужно было уничтожить.
Прислонившись к дереву, он наблюдал за служебным помещением. Может быть кто-то придет за машиной, и сторож выйдет на улицу, этим можно будет воспользоваться. Но было уже очень поздно, и шансов на то, что появится какой-нибудь полуночник, было мало. Нельзя было терять время.
Собрав все мужество, Холанд перешел улицу. Старик-сторож оторвался от газеты и чуть удивленно посмотрел на посетителя.
— Вы очень поздно, мистер!
— Да? — проговорил Холанд, оглядывая помещение.
Стол стоял около окна. Между пачкой старых газет, грязными тарелками, кастрюлями и полуистлевшим полотенцем, он увидел мятый блокнот, который прекрасно вписывался в натюрморт.
— Была сильная гроза, — сказал Холанд, приближаясь. — Я ждал, пока она кончится.
Блокнот был открыт, глаза Кена пробежали по записанным номерам: третьим снизу значился номер его машины.
— Дождь еще вдет, — отозвался сторож, занятый раскуриванием зловонной трубки. — Но, думаю, он не помешает. У вас есть сад?
— Да, — ответил Кен, стараясь держаться непринужденно. — Для сада это неплохо. За последние десять дней не выпало ни капли.
— Это верно, — согласился сторож. — А у вас есть розы?
— У меня только это и есть, — сказал Кен, перемещаясь ближе к блокноту. — Розы и газон.
— А у меня в саду есть все, что только может вырасти, — сказал старик, с усилием поднимаясь и подходя к двери. Выглянув, он посмотрел на небо. — Да, похоже распогодится…
Кен схватил блокнот и спрятал за спину.
— Никто не придет вас сменить? — спросил он, тоже подходя к двери и поднимая лицо к небу.
— Я ухожу в восемь. Когда вы проживете столько, сколько я, вам тоже не захочется спать слишком много. Жить и так осталось недолго, зачем же тратить время на такую глупость, как сон?
— Охотно вам верю. Доброй ночи. А я пытаюсь пока взять от жизни все, что только можно.
Кен вышел на улицу и ветерок приятно охладил его покрытое потом лицо.
— Постойте, я запишу вас в свой блокнот, — попросил сторож. — Какой у вас номер?
Сердце Кена сильно заколотилось.
— Мой номер? — повторил он почти беззвучно.
Старик подошел к столу и стал перебирать газеты.
— Куда я мог сунуть блокнот, — бормотал он. — Он только что был здесь.
