— Значит, Джек Ромни бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в панике никто не заметил, как Лейла Джильберт, не имеющая равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести им Ромни после того, как сам доплыл до берега? Ведь она должна быть очень убедительной, чтобы они сразу проглотили ее.
— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… Тогда он вернулся и увидел, что я мертва, убитая кинжалом в сердце.
— Вы решили, что они испугаются, увидев себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще больше испугается при мысли, что ваша смерть снова привлечет внимание к гибели Деймона?
— Конечно, — ответила она. — Тут должны были появиться вы и подогреть их добела, используя всю мерзость, которую вы, я была уверена, привезете из Нью-Йорка. Джек должен был рассказать историю о рифе, которого он не заметил, и об акуле, которая сожрала меня, делая это таким образом, чтобы все это показалось вам подозрительным. Я знала, что вы можете вырвать у Ромни правду… то есть то, что они считали правдой, будто бы я убита. Им оставалось сделать только одно, прежде чем Джек проговорится.
— Ликвидировать Дэнни Бойда? — тихо спросил я.
— Очевидно. Им надо было бы устранить вас и бросить жребий, кому сделать эту работу. Так и вышло: западня была хорошо поставлена. Тот, кто мог больше всех потерять, неизбежно должен был вызваться добровольцем. Разве это не элементарная логика?
— Однако доброволец мог бы и не дожидаться удачного случая. Он мог бы решиться действовать сам по себе, прежде чем остальные поймут опасность, к которой их ведет Джек. Вы об этом подумали?
— Это был рассчитанный риск.
Она тихонько зевнула.
— В общем… пожертвовали Дэнни Бойдом?
— Но я была уверена, что этого не произойдет. — Ее огромные глаза уставились на меня. — О’кей, Дэнни, теперь игра ваша! Но я не могу больше ждать. Вы, наконец, скажете мне?
— Что?
— Кто это был?
— Что значит — кто?
— Ну полно! Перестаньте дурить мне голову! Говорите, кто убил моего отца?
— Да откуда же мне знать?
Лейла неожиданно побледнела, поняв, что я сказал правду.
— Значит, это не кончилось? — прошептала она грустно. — Тогда почему вы здесь?
— Крошка моя, я начинаю чувствовать, что с меня достаточно быть всеобщей мишенью. — Злоба распирала меня. — Я желаю поменяться местами с той, которая поставила меня в такое положение.
Она покачала головой:
— Но вы же сказали, что Джек не замедлит явиться сюда вместе с остальными.
— Да, они могут появиться с минуты на минуту. Относительно Ромни ничего не знаю, но остальные думают, что придут сюда, чтобы в этом уголке с полным спокойствием избавиться от опасности, которую для них представляет Бойд.
— Может быть, когда они придут, Джек уже будет знать, кто именно, — с надеждой сказала она. — Но если он ничего не узнает и они найдут меня здесь живой?
— Значит, они придут к заключению, что вам лучше оставаться мертвой. Мне кажется, что вы рано или поздно этим и кончите, радость моя.
Она вскочила, буравя меня взглядом и дрожа от ярости.
— Вы… вы… допустите, чтобы меня убили?
— Вы, душечка, быстро соображаете. Интересная ситуация, как говорят в театре, вы не находите?
Она наступала на меня, ее ногти приближались к моему лицу. Я схватил ее за запястье и рванул в сторону. Она уткнулась носом в песок.
— Все не так просто, крошка. Согласен, что могу сделать из вас прекрасную мишень, но ведь тогда я и себя подвергну такой же опасности. Если они захотят вас убить, то должны убить и меня, они не могут себе позволить оставить живого свидетеля. — Я поднял револьвер с камня, на котором сидел, и подержал на ладони. — Есть чем защищаться.
Едва я произнес эти слова, у меня возникло инстинктивное ощущение опасности. Кларри вручил мне револьвер, достал его из ящика в рубке, но была одна вещь, которую я не сделал, которой пренебрег, — нечто важное, основное, означающее жизнь или смерть. Господи! Именно это я обязан был сделать первым делом, по той или иной причине…
