Был уже полдень, когда я вернулся в свою контору. Зеленые глаза Фрэн испытующе смотрели на меня.
— Судя по вашему блаженному виду, в воздухе пахнет деньгами. Есть новый клиент?
— Была клиентка! — радостно ответил я. — И она уже уплатила. Нужно это дело отпраздновать! Рождественская вечеринка у меня дома!
— Замечательно, — недоверчиво сказала она. — И кого же вы пригласите?
Вас, конечно!
— А кого еще?
— Что касается участников, — заговорил я ласково и вкрадчиво, — то их будет двое — вы и я. Так мы лучше узнаем друг друга.
— Я уже достаточно хорошо знаю вас, — холодно возразила она. — И у меня нет желания узнать еще лучше.
— Досадно, что вы так потрясающе неоригинальны. Нет в вас романтики даже на цент. Неужели вы лишены малейшего стремления к обжигающему приключению, желания взорвать трепещущие границы женской тайны и… Ну а это что?
Вид тщательно запакованного пакета на моем столе заставил меня прервать нить высокой лирики.
— Это прислано всего четверть часа назад с курьером. Пакет адресован вам лично. Я, как хороший секретарь, его не вскрыла. Впрочем, с вами никогда нельзя быть уверенной, что там не бомба замедленного действия или не отравленная карамель.
— Вы думаете?
Я приблизился к пакету с большой осторожностью.
— Тиканья не слышно, — сказала Фрэн, чтобы подбодрить меня. — Я уже слушала.
— А вы не встряхивали пакет? Там могло что-нибудь зашипеть. — Я осторожно ткнул пакет указательным пальцем. — Что-нибудь живое.
Фрэн расхохоталась:
— Боже, как он храбр, этот великий частный детектив! Не опустить ли вам этот пакет на пару недель в ведро с водой?
Я принял вид оскорбленного достоинства, ножницами перерезал веревку, убрал картон и вытащил японский магнитофон со вставленной кассетой. И все. Никакой записки, ничего…
Я почувствовал у своего локтя что-то теплое и твердое и понял, что женское любопытство увлекло Фрэн за границы осторожности и к моей руке прижалась ее округлая грудь.
— Магнитофон! — сказала она с веселым возбуждением. — Что бы это значило?
Давление на мой локоть ослабело: Фрэн выпрямилась.
— Если вам его прислали, то, конечно, для того, чтобы включить, — сказала она. — Это чье-то послание.
— Блестящий образец дедукции! — восхитился я. — При вас я не более чем Ватсон при Холмсе.
Некоторое время я возился с аппаратом. Две-три секунды в комнате был слышен глухой шум. Затем вдруг с удивительной четкостью зазвучали слова.
Я так и подскочил, услыхав этот голос с хрипотцой:
«Когда вы услышите это, мистер Бойд, я буду мертва и вы узнаете, что меня зовут Лейла Джильберт или, вернее, звали. А так как я уже мертва, не позволите ли вы называть вас просто по имени, Дэнни?»
Фрэн смотрела на меня во все глаза.
— Это… это шутка? — прошептала она, заикаясь.
«У меня возникло много затруднений, прежде чем удалось все привести в порядок, Дэнни, — продолжал голос Лейлы, — но с деньгами все возможно, и когда вы получите эту бандероль, вы, без сомнения, уже повидаете моего доброго друга Барта. Держу пари, он вам скажет, что беспокоиться нечего, и даст чек на пять тысяч в порядке компенсации.
Как я умерла, Дэнни?.. Что-то вроде несчастного случая. Но как бы оно ни выглядело, это все же было убийство, и я не могу вам позволить забыть об этом, Дэнни Бойд. Эти десять тысяч вы заработаете тяжелым трудом. Вы должны найти моего убийцу, как я уже сказала вам тогда у реки.
Может быть, я смогу немного помочь вам. Писали, что мой отец умер в результате несчастного случая. Но он был убит одним из хищников, которые вертелись вокруг него в течение нескольких лет. Они хотели выманить у него кое-что, и, так как не могли этого добиться, один из них решил, что легче будет добиться этого от его дочери. Вот почему умер Деймон Джильберт. Однако они ошиблись, так как поняли, что дочь так же тверда, как отец. Вот почему я и умерла, Дэнни.
Посмотрите на этих хищников: они образуют тесную группу. Среди них вы найдете того, кто в течение года убил двух Джильбертов. Возьмите карандаш, я продиктую имена.
Амброз Норман — гениальный драматург и настоящий ублюдок.
Ларри Чамплин — коммерческий директор моего отца.
