Редактор журнала «Эроп» («l’Europe», 1952, № 82) Пьер Абрагам выделяет ту же сторону романа и добавляет: «Если вы хотите представить себе, от чего зависела участь железнодорожного рабочего до организации профсоюзов, положивших конец безнаказанному произволу, вспомните унизительные визиты Северины Рубо к влиятельным чинам Компании». Абрагам сожалеет, что тема социального положения рабочих только намечена в романе и не получила должного раскрытия.
Интерес к роману «Человек-зверь» возобновился К 1938 году, когда кинорежиссер Жан Ренуар экранизировал роман Золя (с Жаном Габеном в главной роли).
На русском языке «Человек-зверь» появился почти одновременно с французскими изданиями. Уже в конце 1889 года в литературном приложении к еженедельной петербургской газете «Неделя» были опубликованы главы, напечатанные к тому времени в «Жиль Бласе». В 1890 году роман был полностью переведен на русский язык. В 900-х годах в некоторых провинциальных театрах прошла инсценировка романа, сделанная Чигориным; эта малоудачная инсценировка сводилась к совершенно откровенной «жестокой» мелодраме.
Так же как и «Мечта», «Человек-зверь» не вызвал большого интереса у русской публики. Причину художественной слабости романа русская критика видела в ослаблении социальной темы и в увлечения физиологизмом. «„Человек-зверь“ является воплощением идей, взятых из области уголовной антропологии и психофизиологии, где Эмилю Золя тесно», — отмечал критик Л. Оболенский в журнале «Новости» (1892, № 21). И. Матвеев в статье «Атавизм в современном французском романе» («Русский вестник», 1890, № 11) также подвергает резкой критике биологическую концепцию романа: «Центр тяжести и ключ к разъяснению и оценке этого романа надо искать только в уголовной антропологии… в романе игнорируется тот факт, что преступление — результат социальных условий, а не только игра природы… В этой последней книге Золя читателя поражает тяжелый трупный запах мертвечины». Матвеев подчеркивает, что натуралистическая теория приводит к снижению художественных достоинств произведений Золя.
И. А. Бунин в письме к В. В. Пащенко от 28 августа 1890 года отметил противоречивый характер романа «Человек-зверь»: «Прочитал роман Золя. Он произвел на меня очень сильное действие… Отчего же мало писали про него?
Впрочем, мне все-таки непонятен, например, Жак. Ведь „выдумать“ на человека все можно. Потом — как небрежно описано душевное состояние Рубо после убийства. После него, например, почти нет ни одной сцены между Рубо и Севериной, которая характеризовала бы их отношения, чувства поярче. И потом — слишком уж легко у Золя решаются люди на убийство, например, Северина на подговаривание Жака убить Рубо. Неужто в современном человеке живет такой — (не зверь) — а скот? Вообще во многих местах только описания, а не изображения. Но в общем — сильное, тяжелое впечатление. Великий он все-таки писатель!»
И. Лилеева
