Стало почему-то грустно. Юрий вспомнил, как еще мальчишкой всегда хотел быть моряком, вырезал из журналов морские картинки, мастерил модели фрегатов. Поступал в училище со сладостной мыслью: «Буду моряком- офицером». И вот теперь все полетело к черту. Не захотел.
Сам не пожелал, провалил себя на экзаменах. Не таким все рисовалось в прошлом, как оказывалось на самом деле.
Помнится, видел на улице моряков в красивой, нарядной форме и думал: «Да, это мое призвание». Воображал себя на капитанском мостике в тужурке с золотыми позументами. Ходил только на «морские» фильмы. Выискивал на экране жадным взглядом строгие силуэты кораблей и старался понять значение ярких флагов на реях ажурных мачт. Грезил девятым валом. Бороться — не в этом ли высшее счастье? Да, он смело выйдет навстречу девятому валу и победит.
А когда поступил в училище, побывал на кораблях, увидел другое. Непостижимая чистота корабельных палуб, которая так удивляла в кино, достигалась монотонным однообразием, незаметным трудом. Ничего, казалось, яркого и особенного. Обычные будни: подъем, приборка, занятия, снова приборка, тренировка… И так изо дня в день, из года в год. Не все офицеры и не сразу попадают на ходовой мостик. Многие служат в тесных артиллерийских башнях или в еще более тесных центральных постах, где нет ни иллюминаторов, ни даже дверей, их заменяют круглые люки. Можно месяцами, находясь в походах, не видеть берега, но в то же время и не видеть по-настоящему моря. Сидеть на боевом посту, как в мышеловке, за стальной броней и смотреть на шкалы приборов. Прийти в каюту, но там тоже нет ни единой щели — только слышно, как за бортом, будто в совершенно другом мире, плещутся волны. И флаги развеваются на мачтах лишь по праздникам, а их не так много в году.
Юрий не мог понять ради чего, собственно, стоило обрекать себя на добровольное заточение. Архитектор построит дом и будет знать, что это след, который он оставил в жизни. А какой след может оставить флотский офицер? Где его девятый вал? Можно ли по истечении определенного срока сказать: «Это создано моим трудом, моими руками? Я боролся и победил». Да, девятый вал на картине Айвазовского волнует, но он придуман воображением художника, а в действительной жизни его нет, и правильно он, Юрий, сделал, что ушел из военно-морского училища. Дослужит как-нибудь срочную службу на корабле, а после выберет другую профессию…
Перекинув вещевой мешок, Юрий споро зашагал под уклон, к бухте, где подле узких причалов суетились бар- казы и катера.
Зорин спрыгнул на катер и вскоре был на крейсере. Щеголеватый вахтенный офицер, с непередаваемым изяществом ответивший на приветствие, внимательно и довольно долго изучал документы. Затем поднял голову и спросил:
— Значит, бывший курсант?
— Да, бывший, — ответил Юрий, чувствуя, как слово «бывший» впервые неприятно резануло слух.
— Рассыльный! Проводите матроса Зорина к командиру боевой части связи, — приказал вахтенный офицер и сразу же занялся другими делами.
Итак, для Зорина началась новая жизнь. Шагая за расторопным рассыльным, он сбился со счета трапам и тамбурам. Наконец пришли. Юрий толкнул дверь и, шагнув через комингс, доложил высокому худощавому капитан-лейтенанту:
— Матрос Зорин прибыл для прохождения службы.
— Брагин, — ответил офицер и показал глазами на кресло: — Присаживайтесь.
Юрий увидел, как из-под рукава тужурки мелькнули ослепительно чистые манжеты с красивой запонкой и, почему-то испытывая неприязнь, подумал: «Белоручка, видно. Перед кем тут на корабле запонками красоваться?»
Брагин просмотрел документы, спросил:
— Трудно давалась учеба?
— Нет, — ответил Юрий, — не очень. Просто расхотелось стать офицером. — Он сделал упор на слове «офицером».
— Ну, что ж, — не повел даже бровью капитан-лейтенант, — не каждому дано быть офицером. — И, улыбнувшись, добавил — А у нас вы будете сигнальщиком. Дело это не сложное, но требует ловкости рук.
Позже, уже ворочаясь на матросской койке под самым подволоком невысокого кубрика, Зорин снова вспоминал свой первый разговор с командиром боевой части. Рядом на койках спали новые товарищи. Встретили они Зорина неплохо. Показали рундук, шкафчик, провели на сигнальный мостик и разъяспили обязанности по боевым расписаниям. Особенно старался раскосый, с черными волосами матрос («Узбек, наверное», — решил Юрий), по фамилии Юлдашев.
