Эли поднял пустую овощерезку-мельницу и включил ее, жужжащий звук был последней каплей для расшатанных нервов Брейди. Он медленно положил нож, забрал овощерезку от Эли, словно тот был непослушным ребенком, и поставил вне его досягаемости.
— Ты тут уже двадцать минут и только и делаешь, что задаешь идиотские вопросы о том, для чего нужен каждый прибор.
— Четыре разных измельчителя — это перебор, тебе не кажется?
— Переходи уже к делу, Эли.
— А я-то думал, может, ты сам захочешь выговориться, и мне не придется разыгрывать из себя доктора Фила.
— Не о чем говорить, — Брейди снова взял нож и, прижимая его кончиком к доске, начал медленно нарезать морковь. Чувствуя, как в душе зарождается злость, он бросил нож. — Нет, подожди секундочку. Может нам стоит поговорит о том, как ты суешь свой нос в мою жизнь, мистер Сваха. И о том, откуда ты вообще, черт возьми, знаешь, что что-то “произошло”? — Как только Гейдж вышел за дверь, Брейди не кинулся к телефону, чтобы обзвонить всех своих подружек.
— Я чертов мэр. Я знаю все, — он приподнял бровь. — А что касается моего сватовства, как ты назвал это, я подумал, что, возможно, ему удастся вывести тебя из этого тумана, в котором ты блуждаешь с момента отставки.
— Все было не так уж плохо.
Взгляд Эли был красноречивее слов. “Помнишь, как я нашел тебя, когда ты скрывался от всех в том замызганном отеле в Кабо, с бутылкой Джека в одной руке и пистолетом — в другой? Или деньги, которые я одолжил тебе на обучение у Клода Делона в Париже? Разве тот факт, что именно я и есть Джонс в “Смит & Джонс” ничего не значит для тебя?”
Брейди знал, что уже многим обязан Эли, но это не давало ему позволения крутить этим как какому-то кукольному мастеру.
— Лучше закочнить все, пока мы не зашли слишком далеко, — он провел последние два дня придумывая у себя в голове доказательства в пользу разных вариантов этого утверждения. Дело было не только в том, что он мог навредить Гейджу физически и даже не осознать этого. Рано или поздно, Гейдж достигнет своего жесткого предела, потому что даже у мистера Лучезарного был свой потолок.
Эли издал звук, который можно было перевести примерно как “ты — эмоциональный калека”.
— А что ты думал должно случиться, Эли? Такой парень… — острое чувство разочарование не позволило словам вырваться наружу. Он хотел прибить своего, так называемого, друга за то, что тот столкнул его с Гейджем. За то, что тот позволил ему думать, словно он может сосуществовать в одной Вселенной с таким мужчиной.
— Может, я и облегчил знакомство, но вы оба взрослые люди, дальнейшее зависело только от вас. Почему, как ты думаешь, он преследовал тебя? По сути, даже дважды, потому что ты был слишком большим идиотом, чтобы понять с первого раза.
— Потому что он скучал. Потому что ему нравится вызов.
— Ух ты, отличная причина, Брейди, не забудь про еще один важный аргумент. Секс. Вот почему. Который, к слову, как я думаю такой парень может получить где угодно. Пока ты варился в своих дурацких “что если” сценариях, он гонялся за тобой, бестолковым идиотом, чтобы трахнуть, — Эли положил руку ему на плечо и проговорил своим лучшим гламурным голосом. — О. Мой. Бог. Так вот что произошло? Ты повел себя как бестолковый идиот?
Брейди стряхнул прочь его руку.
— Я прекрасно справлялся без твоего вмешательства.
Эли продолжил смотреть на него одновременно непреклонным и нежным взглядом.
— Шесть лет назад один из членов твоей команды умер у тебя на глазах. У нас на глазах. Мы все облажались, но особенно я, потому что мне следовало закончить все, когда был шанс. Вместо этого я оставил это своему другу, который пережил самое худшее ради своих людей и едва не спятил от такой боли, которую никто никогда не должен испытывать. Вина за это на мне.
— Эли...
— В тот день было принято пару неудачных решений, Брейди. Ты, я, Хейнс, каждый из нас виноват. Но так сложились события и вот как все обернулось. Ты получил по полной, твое тело было обезображено и, давай скажем прямо, в тебе всегда была эта мученическая жилка, поэтому ты уже был в проигрыше.
Брейди фыркнул.
