– Вот почему все эти игры, все эти приказания напоминали о тебе, – проговорила донья Лукреция. – Но в моих письмах нет ничего от меня.
– Я сходил с ума от тоски по тебе, мечтал получить от тебя весточку, – покаялся дон Ригоберто. – Потерпевшие кораблекрушение хватаются за что попало, тут уж не до тонкостей.
– Но все эти пошлости? Вся эта претенциозная чушь? Правда, напоминает Корин Тельядо [135]?
– Кое-что здесь и вправду из Корин Тельядо, – задумался дон Ригоберто. – Я пару раз находил в доме ее книжки. Я еще решил, что их читает кухарка. Теперь понятно, кому они принадлежали и на что сгодились.
– Я убью этого мальчишку! – воскликнула донья Лукреция. – Корин Тельядо! Честное слово, убью.
– Ты смеешься? – изумился дон Ригоберто. – Тебе это кажется забавным? По-твоему, мы должны похвалить его и поощрить?
Донья Лукреция смеялась долго, искренне, безмятежно.
– Откровенно говоря, Ригоберто, я не знаю, что и думать. Конечно, ничего смешного здесь нет. Но что же делать: плакать? Сердиться? Отлично, давай рассердимся, и что тогда? Что ты сделаешь с ним завтра утром? Отругаешь? Накажешь?
Дон Ригоберто пожал плечами. Ему тоже хотелось смеяться. И, по правде сказать, он чувствовал себя полным кретином.
– Я никогда его не наказывал, тем более не бил и просто не знаю, как это делается, – признался он немного стыдливо. – Потому он и вырос таким. Я просто не знаю, что с ним делать. Боюсь, он в любом случае выйдет победителем.
– Но ведь и мы кое-что выиграли. – Донья Лукреция придвинулась к мужу, и он положил руку ей на плечо. – Мы ведь помирились. Если бы не эти анонимки, ты никогда не решился бы позвонить мне и пригласить на чашку чая в «Белый шатер». Разве не так? Да и я не пришла бы на свидание, если бы не письма. Ни за что на свете. Письма проложили дорогу. Нам не в чем его винить; он помог нам, помирил нас. Ты ведь не жалеешь, что мы снова вместе, Ригоберто?
Наконец рассмеялся дон Ригоберто. Он потерся носом о висок жены, чувствуя, как ее волосы щекочут ему веки.
– Об этом я никогда не пожалею, – пообещал он. – Что ж, после всего пережитого мы заслужили право на сон. Все это очень хорошо, но мне, женушка, с утра в контору.
Они вернулись в темную спальню, держась за руки. Донья Лукреция отважилась пошутить:
– Мы возьмем Фончито в Вену в декабре?
А что, если она не шутила? Дон Ригоберто поспешил прогнать дурные мысли, провозгласив:
– Несмотря ни на что, у нас счастливая семья, правда, Лукреция?
