– Я хочу убраться из Фризы! – процедила сквозь зубы Кенди, – И из Геллии заодно! И как ни крути, у нас одна дорога – в Мертвую степь. От Красных ворот до нее сотня лиг, даже меньше. Можно добраться за пару дней.
– Куда добраться? – скривился Трайд. – Чего делать-то будешь в этой степи? Мертвая степь большая. Краев не сыщешь! И не укроешься нигде!
– Все лучше чем так, – прошептала Кенди. – От такой участи и в Шалый лес побежишь. Здесь оставаться нельзя. Если повезет, вернешься во Фризу в прежнем качестве. Не повезет, распнут в этом самом храме. Или послужишь кормом геллским псам. Удивляюсь, отчего они не послали за нами собак? Шаннет! Где ты там?
– Могли и послать, – хмуро ответил Ло Фенг, торопясь запомнить очертания зловещего храма, дорогу и ограду вокруг него, пока тьма не затопила ущелье полностью.
– Думаете, я ради забавы привязывал к лошадиным ногам пучки душицы? – скорчил жалобную гримасу Трайд. – Не возьмут собаки наш след.
– Кто еще бывал в этих краях? – спросил Ло Фенг.
– Ну я бывала, – хмыкнула подошедшая Шаннет, потягиваясь на холодном ветру. – Приезжала сюда с храмовниками. Где еще молодые воины могли научиться протыкать клинком живое человеческое мясо? В прежние времена только здесь.
– А теперь на каждом шагу, – пробормотал Трайд.
– Что необычного успела разглядеть? – спросил Ло Фенг. – Ты же стояла, рассматривала храм. Рассказывай.
– Расскажу, чего же не рассказать-то? – подмигнула эйконцу Шаннет. – На тропке, что в горы от храма поднимается, всегда дозор стоял. Сейчас его нет. Справа от храма – новая коновязь, у нее дюжина лошадей. Так? А ведь с обратной стороны храма и старая коновязь имеется, у нее и полсотни лошадок выставить можно. О чем это говорит?
– Ловушка, – сплюнула Кенди. – Не пройдешь мимо.
«Пройдешь, – подумал Ло Фенг. – Если ступать неслышно, то к утру я буду уже на пути к Красному торжищу. Купцы народ отчаянный, за монету и за охрану в Долине милости могут и укрыть в повозке. Тогда, может быть, и успею…»
– Ты оставишь нас? – спросила Шаннет.
«Вот ты могла бы убить меня, – отметил про себя Ло Фенг. – Может быть, чересчур прямолинейна, зато сильна, быстра и точна. Но ты не воспитанница эйконцев. Слишком приметна. Хотя, есть и такой способ маскировки. Но тебя пригнали в Водан раньше, чем я нарушил контракт. Так что это не ты…»
– Увидим, – ответил Ло Фенг и окликнул Трайда, который, кряхтя, полез на скальный взгорок. – Ты куда?
– За желтоцветом, – оглянулся Трайд. – Рит просила сварить ей зелье. Почки горной ивы добыл, известковый мох добыл, каменную смолу – добыл. Осталось добыть желтоцвет. Он как раз лезет из земли, весна же. Тут в расщелинах его полно, я приглядел – где погуще. Но собирать придется по запаху, не видно же ни демона!
– Это, – кашлянул за спиной Ло Фенга Руор. – Девчонка… Рит… просит, чтобы ты подошел к ней. Срочный разговор.
– Что за срочность? – спросил Ло Фенг, присев у сжавшейся в комок фигуры.
– Побоялась опоздать, – даже не прошептала, а прошелестела Рита. – Мы на развилке. Наверное, раздумываешь об уходе? Должен раздумывать. Хотя неделю назад не раздумывал бы, просто ушел бы. Дай руку.
– Хочешь остановить меня? – нахмурился Ло Фенг. – Ухватившись за руку?
– Не знаю, – она неловко повела плечами, протянула дрожащую ладонь. – Разве тебя можно удержать? Если только дать почувствовать?
– Что почувствовать? – не понял Ло Фенг и коснулся протянутой руки, позволил горячим пальцам обхватить его ладонь, словно девчонка и в самом деле хотела удержать воина в отряде.
– Главное, – выдохнула Рита, и в тот же миг Ло Фенг словно сам оказался распятым на стене Водана, и увидел сразу все – и раскаленные на углях инструменты, и испуганные глаза зевак, и самого себя на галерее рядом с бароном и графом и погибшими уже братьями, и воплощенный ужас, который двигался в окружении девяти храмовых воинов. Увидел и почувствовал боль, усталость, отчаяние, ненависть, беспомощность, но пуще всего другого – жажду жизни, обращенную не внутрь хрупкого тела, а наружу, на весь мир, на людей, на горы вокруг Водана, на палачей и стражников, на небо, весну, ветер, солнце, на все то, что как раз теперь в эту самую секунду должно обрушиться в бездонную бездну, и единственной нитью, занозой, выступом, не дающим сорваться миру в пропасть, как раз и остаются ременные петли и железные костыли, забитые в воданскую стену. А как же свобода? – неслышно спросил Ло Фенг, как будто разговаривал с наведенным мороком. – Тебе ли говорить о свободе? – словно ответил он сам себе, и тут же чуть слышный голос прошелестел у эйконца над ухом – «Всегда есть договор, который важнее всех прочих. Договор с самим собой».
