Урсус стоял на северо-западной окраине гебонских увалов. Точнее, он занимал самый большой из холмов, за сотни лет окончательно очистив его и от чащ, и от солончаковых проплешин. Крутые и облицованные камнем склоны холма намекали на неприступность не слишком высоких крепостных стен города, а черный штрих менгира над городскими кровлями подтверждал, что путник добрался именно до Урсуса, а не до какого-нибудь другого местечка. К тому же и полуразрушенный акведук упирался как раз в основание холма, когда-то донося в гиблое место чистую воду с ледников Молочных гор. Крепким же оказалось древнее строение, если не только реки пролегли не так уж далеко от соляного холма, но и новые Молочные пики поднялись едва ли не за самим Урсусом, прикрывая северную йеранскую столицу от страшной бездны Большого провала. После полумрака хвойных чащ, через которые ползла старая гебонская дорога, облитый свежей зеленью простор вокруг городского холма казался мягким и безмятежным, и горные вершины на горизонте как будто подталкивали небо на такую высоту, что впору было почувствовать себя на глубине и захлебнуться от свежего ветра. Урсус высился на фоне затянутых синей мглой склонов словно вырезанная из белого камня игрушка. И все же казалось, что лучи солнца, ложась на белые стены, освещают не древнюю кладку, а затопившую всю Беркану беду.
– Не стоит потрясать регалиями, – сказал Хода, вглядевшись в силуэты остроконечных башен летнего королевского дворца.
– Это еще почему? – не понял Торн.
– Дед в Урсусе, – объяснил Хода. – Король Йераны. Вон, видишь? Желтые флаги Йераны на шпилях. А я с ним не слишком лажу. Поэтому триумфальное возвращение принца крови отменяется. Кажется, мне удастся побыть еще пару дней обычным воином. Надо бы заглянуть на ярмарку, да прикупить что-нибудь для няньки. Платок или теплую шаль. Она будет рада. Воспитывала меня как мать.
– Как ее звали? – спросила Гледа.
– Почему звали? – удивился Хода. – Она жива и здорова, хотя и обижается, наверное, на меня, что отправлял ей известия о себе не чаще, чем раз в два или три месяца. Всегда говорила, что воспитывала не будущего короля, а обычного йеранского мальчишку. Своих-то детей у нее не было. Пута ее зовут.
– Наверное, она мудрая женщина, – заметил Торн. – Наследника престола она во всяком случае не испортила.
– И мне придется побыть еще пару дней обычным воином, – вздохнул Соп. – Хотя я с куда большим удовольствием побыл бы завсегдатаем какого-нибудь трактира.
– Не рановато ли для молодого воина превращаться в завсегдатая трактира? – поинтересовался Торн.
– Я чуть старше, чем числюсь в альбиусских списках, – признался Соп. – Иначе как бы я успел обучиться фехтованию и другим хитростям? Это невозможно. Хотя, – он подмигнул Гледе, – некоторые славные девчонки собственным примером убеждают меня в обратном.
– Мне еще учиться и учиться, – смущенно пробормотала дочь Торна.
На воротах Урсуса, который был больше и настолько же суетливее Альбиуса, особых проблем не возникло. Седоусый йеранский мастер стражи, который представился Шэком, потер покрасневшие глаза, окинул усталым взглядом ярлыки шестерки, поклонился монаху и заметил, что Хода мог бы зарабатывать при дворе благословенного короля Йераны неплохие деньги, поскольку похож на его внука как неизвестно откуда взявшийся брат близнец.
– Случайное совпадение, случайное, – досадливо пробормотал Хода, на что стражник довольно сощурился и заметил, что таких случайностей сын нынешнего короля наплодил немало, но кто бы мог подумать, что одна из них удастся ему с точностью до портретного сходства с собственным вельможным отпрыском. Усач, который в связи с присутствием в городе его величества опечатал сургучом мечи всему отряду, явно хотел ляпнуть еще что-нибудь фривольное о правителях собственного королевства, но Торн, разглядев багровый румянец на щеках Ходы, поспешил раскланяться и увести королевского внука подальше от словоохотливого мастера стражи.
– Да как он смеет!? – шипел Хода.
– А ты сам-то разве, будучи в Альбиусе, не подшучивал над королем Одалы? – удивился Соп.
