Ло Фенг опустил меч и поклонился спутникам, которые начали схватку, не дожидаясь своего предводителя, и оглянулся. Поляна, зажатая между ельником и языком каменной осыпи была залита кровью и завалена телами. В отдалении в тревоге замерли лошади. Пахло кровью и свежескошенной травой. Между трупами ходила Кенди и, бормоча проклятия, добивала раненых. Шаннет, прежде чем передать ей одного из них, встряхнула горца, выслушала несвязный лепет, свистнула Руора, кивнула Кшаме, и вскоре вся троица запрыгнула в седла и умчалась вниз по склону. Сли негромко выл, зажимая окровавленными ладонями распоротое брюхо.
– Я ничего не могу сделать! – в слезах крикнула Рит.
Рядом, прижимая тряпицу к рассеченному плечу, в растерянности стоял Дум. За его спиной Фаре держала за шиворот багрового от возмущения Эфа.
– Амма, – Ло Фенг нашел взглядом беловолосую спутницу, которая спустилась к месту схватки к ее завершению. – Прими мое почтение, мать-основательница, но ты же сказала, что никто не погибнет сегодня?
Амма затянула узел на мешке, в котором только что копалась, поднялась и пожала плечами:
– Никогда не думала, что эйконец способен беспокоиться о чем-либо, кроме своего клана или собственного контракта. Впрочем, даже это не должно вызывать у эйконца беспокойства. Что тебе до этого паренька? Какая разница, когда он сдохнет? К тому же прорицание редко сбывается в точности. А иногда не сбывается вовсе.
Видно что-то звериное или ледяное проявилось на лице Рит от этих слов, потому что Амма вдруг изобразила улыбку и добавила:
– Хотя, я никогда не ошибаюсь. Так что до завтра он протянет в любом случае. Не волнуйся, воин покоя, и пусть не волнуется твоя подруга. Не забывай, всему есть своя цена.
Она подошла к Сли, решительно отодвинула в сторону Рит, но не взялась за вывалившиеся из живота вора потроха, а поймала его голову в ладони, сжала их и медленно проговорила, глядя в помутневшие глаза парня:
– А ведь ты не вор. Ты убийца. Конечно, вор тоже может научиться так же метать ножи, но вряд ли он при этом будет так холоден. Когда человек убивает кого-то, конечно, если он не потерял разум от вина, травы, ненависти или еще по какой-то причине, то он всегда становится сам собой. Перестань хныкать, покажись. Сбрось шелуху.
– Так легче, – шевельнул трясущимися губами Сли. – Легче плакать, когда больно, чем не плакать. Легче кричать, чем не кричать.
– Да, – кивнула Амма. – Во всяком случае теперь ты знаешь, что чувствует умирающий. Скольких ты убил? Не здесь, а там, где был тем, кто есть? Здесь ты сразил четверых. Достойно, несмотря на то, что половину работы за твоих спутников вновь сделал эйконец.
– Пятьдесят четырех, – прохрипел Сли, дрожащей рукой сдергивая рукав с другой руки, на которой были вытатуированы цветы – россыпь крошечных синецветов. – Я убил пятьдесят четырех человек. Вот, смотри. Пятьдесят отметин на моей руке! Последних не успел отметить!
– А отправил тебя на плаху тот, для кого ты и убивал? – поинтересовалась Амма.
– Да, – выдохнул Сли. – Граф Пелко Сотури. Он именно так устраивает дела. И он хотел убить меня в Водане последним. Чтобы я насмотрелся на чужие смерти перед собственной. Рит меня сняла со стены!
– Чем же ты ему не угодил? – нахмурилась Амма, продолжая удерживать в ладонях голову Сли.
– Оставил в живых девчонку, – растянул посиневшие губы в улыбке Сли. – В Гордине. Убил одного купца, который не хотел в чем-то уступить графу, старшего сына купца, жену сына, двоих слуг, а дочку садовника не смог убить. Пять лет. Как на цветок наступить? Отнес ее к матери. Граф узнал и убил и ее, и мою мать. А меня… Так что все правильно. Я и должен был сдохнуть.
– Конечно, – кивнула Амма. – Но не сегодня.
Она резко разняла руки, и Сли словно лишился опоры. Глаза его закатились, и он неминуемо упал бы на вымазанную кровью траву, если бы Амма не подхватила его и не уронила ему в приоткрытый рот несколько капель из крохотного пузырька, который прятала на груди.
– Ты все правильно делала, – похвалила она Рит. – А теперь быстро принеси кипяченой воды, на стоянке я видела котел над углями, самого крепкого вина, шелковую нить и хорошую стальную иглу. Гнутую. Нет? Простую? Тоже нет?
