– Я же не рассказывала тебе! – прошептала Рит.
– Прости, – развел руками Оркан, – ты думала об этом. Причем ночью, когда сон смежил веки твоим спутникам, и сущее успокоилось. Я не обладаю даром читать мысли, но приглядываться к зеркальной глади бытия – способен. В минуты покоя в нем отражается все.
– Будь я проклята, – покачала головой Рит.
– Не тяни на себя проклятье, – погрозил пальцем девчонке Оркан. – Но помни, не стоит думать, что сраженный враг был обречен на гибель. Он мог уничтожить эйконца, просто Атрааху не повезло.
– Мог, но не уничтожил, – проговорил Ло Фенг.
– Скорее всего, ты воин покоя, – заметил Оркан.
– Был им, – разомкнул сухие губы Ло Фенг.
– Нельзя перестать быть тем, кто ты есть, – покачал головой Оркан. – Когда Атраах был Накомой, он не был жнецом. Таких называют наездниками, вестниками, слугами богов. И не все из них становятся жнецами. Когда я схватился за сердце, я почувствовал, как кто-то подобный Накоме, но не жнец, потерял свое тело. Кто-то убил его тело. Где-то в той стороне. Возле Фриги, наверное.
– И что же… дальше? – не поняла Рит. – Получается, что я тоже почувствовала?
– Мы все под камнями или при них, – повторил с усмешкой Оркан.
– Ты тоже наездник? – спросил Ло Фенг.
Оркан посмотрел на эйконца, словно уличил того в чем-то постыдном, растянул в презрительной улыбке полные губы, но ничего не сказал.
– Почему же тогда ты рассказываешь нам все это? – нахмурился Ло Фенг.
– Чтобы вы знали то, что вам может пригодиться, – пожал плечами Оркан. – Да и почему бы не рассказывать? Я рассказывал многим. Где они? Их прах давно уже смешался с землей.
– Подожди, – скорчила гримасу Рит. – Но если «мы все под камнями», то под каким камнем ты? Какому менгиру ты служишь?
– Под тем, который иногда использует твоя бабка, – опустил голову Оркан. – Да, ты угадала, я говорю о блуждающем менгире. Я служу ему и я привязан к нему, Рит. И поэтому прошу о помощи. Я не могу покинуть Долину милости. Моему сыну угрожает опасность. Некоторые из нас убивают таких как он. Охотятся на них. Мало кому удается выжить. Надо отвезти моего сына в Вандилский лес. Там есть менгир, который сможет стереть с него отметки родства. После этого он сумеет скрыться. Должен суметь. Мать ему поможет. Фаре с юга.
– Но ведь если ты такой же как… – замялась Рит. – Ты смог бы защитить его сам! Даже от жнеца!
– Спроси своего друга, – скрипнул зубами Оркан. – Много ли эйконцев смогли бы защитить своих детей от жнеца, если бы он возжелал их убить?
– Эйконцы не служат своим желаниям, – прошептал Ло Фенг.
– Все меняется, – пробормотал Оркан. – И прежде всего внутри тебя, воин покоя.
Налетевший ветер прошуршал поднятой пылью, засыпал семенами степной ивы, донес запах паленой плоти со стороны оставленной за спиной деревни. Ло Фенг закрыл глаза. Пройдет еще месяц, и Долина милости поблекнет от жары. Останутся только рощи и луга вдоль узких речек.
– А что происходит, когда наездник находит новое тело? – после долгой паузы спросила Рит.
– Обживается, – щелкнул пальцами Оркан, словно подбирал подходящее слово. – Изгоняет не только дух прежнего владельца, но и его отзвуки в руках и ногах. Избавляется от болезней, чистит свой новый дом и чаще всего постепенно меняет его облик. Точнее, облик меняется сам. Плоть подчиняется духу. Если приложить к этому некоторые усилия, это можно сделать быстро. Жнецу будет достаточно нескольких дней. Так что Накома скоро опять станет Накомой.
– Сколько детей у… вестников? – спросил Ло Фенг.
– Я знаю только об одном, – проговорил Оркан. – Его зовут Эф, и он славный парень. Но если ты хочешь узнать, передаются ли способности вестников или, как мы называем друг друга – умбра, детям, то я тебе не отвечу. Одно совершенно точно – они обычные люди. Но некоторых не устраивает даже это.
– Поэтому ты помогаешь нам? – подала голос Рит. – Потому что тоже любишь обычного человека?
– А ты любишь кого-то? – усмехнулся Оркан.
– Лису, – смутилась Рит.
– Она еще не выпорола тебя за то, что ты одна отправилась во Фризу и едва не погибла там? – спросил Оркан.
– Не успела, – еще гуще покраснела Рит. – Она, конечно, не ударила бы меня, но нашла бы способ наказать. А что, она жаловалась?
