Край Пепельной пустоши был похож на край серого пятна, словно кто-то рассыпал по равнине золу. И трава, и какие-то сучья, все за неровной линией было серого цвета. Даже древняя, припорошенная пылью дорога, казалась покрытой пеплом.
– Бывал уже здесь? – поинтересовалась у капитана Андра.
– И бывал, и не бывал, – неопределенно ответил Торн и, спешившись, решительно двинулся вперед.
– Проклятая земля, – прошептал Брет, перешагивая границу и едва не силком затягивая за собой лошадь.
– Милостивые боги, – заныл Вай, рассматривая посеревшие руки и балахон.
– Не дождешься милости, – усмехнулась одна из девиц.
– Ни милости, ни богов, – согласился Хельм и решительно зашагал вслед за Торном, кивнув все еще переминавшимся с ноги на ногу приятелям.
– А вот это еще вопрос! – не согласился Вай.
Скура отряд нагнал через час. И в самом деле худой и невысокий йеранец то ли с крысиным, то ли просто с обиженным, да заостренным превратностями бродячей жизни лицом, вышагивал по древней дороге, опираясь на вырезанную из орешника палку. Услышав за спиной шаги, он остановился и стянул с головы обвислый колпак.
– Попутчики не нужны? – спросил его Торн. – Ты ведь Скур? Торговец из Йеры? Или я ошибаюсь?
– Все ж таки нашел, к кому пристроиться? – разглядел среди спутников Торна йеранец Хельма. – А то я уж подумывал возвращаться. Да, я торговец из Йеры. А так же травник и составитель снадобий. А если проще – не глупый, смею надеяться, человек. Тебя как зовут, воевода? И в каком ты звании?
– Звания никакого не имею, но был капитаном, – ответил Торн. – А зовут меня Торном Бренином.
– Так значит… – отчего-то побледнел Скур. – Тогда возвращаю тебе вопрос, капитан. Попутчики не нужны?
– А что тебя напугало? – удивился Торн. – И отчего возвращаться надумал?
– А вот послушай, – поднял клюку Скур и ткнул ею куда-то в сторону серого марева севернее дороги.
Торн замер, и в наступившей тишине и в самом деле расслышал отдаленный волчий вой. Странно было услышать его днем, а не ночью.
– Однако продолжал идти, – заметил Торн.
– Так я вас давно приметил, – пожал плечами й еранец. – Вот, решил попытать счастья. Куда вы, туда и я.
– Это зависит от твоего интереса, – заметил Торн. – Может статься, что он у нас не совпадет. Зачем тебе туда?
Он словно повторил жест йеранца, ткнув пальцем точно в ту сторону, откуда доносился вой.
– Туда мне не нужно, – отмахнулся Скур. – А вот туда, – он кивнул на дорогу, что уходила на запад, – необходимо. А вот зачем – и сам не могу сказать точно. Длинный разговор. Считай, что болячка у меня здесь. Да и не одна к тому же. Как подзаживет немного, так я тут как тут, спешу расковырять. Расковыряю, бреду дальше, залечивать. Залечу, ползу домой. Силы копить. И опять сюда.
– Выходит, не в первый раз через пустошь идешь? – выглянул из-за спины Торна Соп.
– Не в первый, – кивнул Скур. – И не во второй. И жив пока, как видишь.
– Почему тут так? – спросил Соп, растопырив пальцы. – Что за серость?
– Что будет, если забыть на плите чугунок? – ехидно спросил Скур.
– Жратва сгорит, – пожал плечами Соп. – Сначала почернеет, а потом в пепел обратится. Вместе с чугунком.
– Вот и представь, – оперся на клюку Скур, – что сильная магия словно горячая плита. Она и целый край в пепел обратить может. Говорят, что здесь колдовство какое-то велось. Много болтать не буду, но кончилось оно вот так.
– И что стало с теми колдунами, которые это устроили? – спросил Торн.
– А вот этого я не знаю, – с кривой ухмылкой зажмурился Скур. – А еще, может, просто болтать не хочу. Может, и жив до сих пор поэтому? Одно могу сказать, магия, которая этот край припорошила, должна была и колдунов зацепить. А как, что – не скажу. Хотя слухи разные ходят.
– Я что-то слышал про сгоревший менгир в этих краях, – подал голос Брет. – Но я не об этом хотел спросить. Как же так? Ведь никакое колдовство не вечно. Ну, так говорят. Железо ржавеет, дерево гниет. Камень стирается. Колдовство истаивает.
– Точно так, – согласился Скур. – О вечности никто и не говорит. Истаивает оно. Лет пятьсот назад, говорят, и войти в Пустошь нельзя было. Так что будет оно еще истаивать не одну тысячу лет.
