– Отлично. Извини, что пришлось упомянуть об этом, но я знал, что ты поймешь меня. Теперь второе. Вполне очевидно, что она влюблена в тебя дальше некуда. Я очень рад за вас обоих – всех вам благ. Но большинство женщин в подобном состоянии неожиданно обнаруживают, что хотят знать абсолютно все о новом в их жизни человеке. Вы едва знакомы друг с другом – ей будет до смерти интересно узнать о тебе побольше. Она будет все это впитывать, задавать массу вопросов, цепляться за слова, заставлять тебя рассказывать. Она проявит жуткое любопытство к каждому мелкому факту, касающемуся тебя. В частности, чем ты занимаешься, притом во всех деталях. Я никоим образом не утверждаю, что она начнет за тобой шпионить или что-то в этом роде, но она проявит интерес буквально ко всему, что связано с твоей жизнью – даже к старым скучным пердунам вроде меня, с которыми ты вместе работаешь. Это только естественно. Тебе понятно?
Джонни снова кивнул.
– Что еще больше осложняет дело, так это то, что она, очевидно, очень яркая личность. Чтобы добиться ее положения в Департаменте уголовного розыска столичной полиции в таком молодом возрасте, нужно быть чертовски умной. Хотя, по здравом размышлении, я склонен взять свои слова обратно. – Хауард улыбнулся. – Не так уж чертовски она умна, если влюбилась в такую задницу, как ты.
Джонни шутливо показал ему кулак, глаза его смеялись.
– А если совсем серьезно, – продолжал Хауард, – то она не только умна, но благодаря своей подготовке и положению еще и исключительно наблюдательна. Я имею в виду, что хоть и знаю ее на уровне «привет-привет», но если она в двадцать пять сержант и вот-вот станет инспектором, то это – дошлая леди. По-настоящему дошлая. Тебе будет чертовски трудно обмануть ее в любом деле. И я подразумеваю действительно любое дело. Прости, но я не сомневаюсь, что об этой стороне вопроса ты пока что не задумывался. И еще раз прости, но ты не тот человек, которого трудно раскусить. Временами ты – как открытая книга. Черт возьми, да не надо далеко ходить за примером, не так ли? На твоем лице все было написано яснее ясного, фетюк ты мамин!
Джонни покорно кивнул со смущенной улыбкой.
– Не побоюсь сказать, что на самом деле твои открытость и искренность были отчасти именно теми качествами, которые ее в тебе привлекли. Да-да, я знаю, что ты парень до ужаса красивый, обаятельный и тому подобное. Но не забывай, что большую часть своей жизни эта женщина имеет дело с людьми иного порядка – лжецами, проходимцами, мошенниками, извращенцами и прочими отбросами общества. Она всех их встречала и умеет отличать признаки. В противном случае она не была бы там, где она есть. И вдруг ей встречается прямой, честный, по-настоящему хороший парень, без всяких подспудных или циничных мыслей в голове, наоборот, что-то вроде героя – готов спорить, она уже знакома с твоим армейским послужным списком, – да она просто обречена проявить интерес. Чертовский интерес! – Хауард прервался, чтобы допить из банки последний глоток пива. – Я не говорю, что она намеренно собирается посвятить себя поискам твоей ахиллесовой пяты, но она будет постоянно искать подтверждений того, что ты действительно такой хороший, как она думает. И если что-то не станет стыковаться, поверь мне, она это распознает.
Просуммируем все это, и что мы получим? Большую потенциальную проблему – вот что мы получим. Тебе будет чрезвычайно трудно. Именно в то время, когда тебе впервые в жизни хочется перед кем-то открыться, ты будешь вынужден что-то недоговаривать – и тоже впервые. Тебе придется ее обманывать или думать, что это так, как раз тогда, когда этого меньше всего хочется. Тебе будет тяжко, дружочек. До охренения тяжко. Слушай, ты прости, что я говорю об этом так прямо – меньше всего я хотел бы, чтобы мои слова звучали покровительственно, но, вероятно, у меня это не вышло. Если так, то я искренне прошу прощения. Жаль, что мне не удалось сделать это получше. Возможно, мне вообще не стоило открывать рта.
Какое-то время Джонни продолжал молчать, размышляя над анализом ситуации, который сделал Хауард. Он понимал логику его слов более чем ясно.
