– Ну, а вы что на это? – спросил Валерий.
– Ты ж понимаешь мое положение, – ответил Игорь. – Я – секретарь комсомола, а Котова просто комсомолка. Но, с другой стороны, она – мой классный руководитель. Тут такой переплет, что большая тактичность нужна. Я сказал, что мы, конечно, в райкоме комсомола посоветуемся, ее мнение передадим, а там уж как райком решит, так и поступим.
– Толково! – вставил Валерий.
– А в райкоме, – продолжал Гайдуков с довольной улыбкой, – как раз к нам собирались обратиться по тому же поводу: «Встречная инициатива!» – как Жильников выразился. Они организуют районный комсомольский рейд по борьбе с нарушителями порядка. Участвовать будут рабочие, студенты, и десятиклассников тоже привлекают. Но только десятиклассников – не моложе. Я говорю: «У нас в девятых есть ребята покрепче десятиклассников. С такой спортивной подготовочкой...» Ну, из девятых тоже согласились привлечь – тех, кто покрепче.
– Что ж, я хоть сегодня готов, – сказал Валерий. – А рейд когда?
– Вид у тебя больно страшенный... – ответил Гайдуков. – Да до рейда заживет еще! Через неделю рейд будет. Но это – секрет. А идея патрулирования по переулку поддержана. Меня даже связали с комитетом комсомола милиции. Завтра наш первый патруль выйдет в переулок.
– Меня назначь!
– В завтрашнюю пятерку тебя не включили. Ничего, ты пока хорошей! Станешь опять красивый – тогда другое дело. Комитет о тебе не забудет – можешь на меня рассчитывать!
Секретарь райкома ВЛКСМ Жильников и новый завуч Евгений Алексеевич пришли на заседание школьного комитета комсомола. Явилась, по обыкновению, и Котова. У Лены Холиной и Стасика Станкина замерли сердца от предвкушения чего-то захватывающего. Что-то должно было произойти на их глазах. Слишком разными людьми были секретарь райкома, новый завуч – с одной стороны, и Котова – с другой.
Правда, за последнее время в тоне Зинаиды Васильевны поубавилось непререкаемости. Она стала вроде бы приветливее. Она даже сама зашла как-то в радиорубку к озадаченному Стасику, осведомилась, как дела, и, между прочим, сказала, что надо бы опровергнуть упрек, который был адресован Хмелику: мальчик ни при чем в истории со снежком.
Все это было сказано так, точно она не сомневалась, что именно из ее уст Станкин впервые узнает о невиновности Лени Хмелика. А то, что затем, без паузы, Зинаида Васильевна заговорила о музыкальной «странице» радиогазеты, подчеркивало к тому же, что перед этим речь шла о сущей безделице... Итак, собственную немалую ошибку Котова исправляла, как чужую мелкую оплошность. Станкин, конечно, заметил это.
Стасик и Лена опасались одного перед заседанием комитета: вдруг Зинаида Васильевна поведет себя в этот раз, на глазах Жильникова и завуча, как-нибудь безобидно и невыразительно?
Но она повела себя, как всегда.
– Относительно, значит, вашей новогодней пирушки с танцами, – сказала Зинаида Васильевна. (Она проведала недавно о новогодней встрече у Ляпунова.) – Я просила вас, Гайдуков, составить для меня списочек пластинок, которые там проигрывались. У вас готов?
– Нет еще, – ответил Игорь. – Я, оказывается, большей частью помню мотивы, текст тоже, а названия – нет. Я зайду к Ляпунову, спишу с наклеек.
– Пожалуйста, не забудьте, – сказала Котова. – И не очень откладывайте.
– Хорошо, – ответил Гайдуков.
Вечеринку у Ляпунова Зинаида Васильевна не объявляла пока предосудительной, но старательно собирала о ней подробности.
Лена спросила:
– А Игорю, Зинаида Васильевна, имена исполнителей арий и романсов и названия музыкальных коллективов тоже указывать?
– А почему вы задаете этот вопрос, Холина? – спросила Котова.
– Потому, – смиренно ответила Лена, – что это трудоемкая работа. И, может, ее Гайдукову с кем-нибудь разделить?
– Сами не справитесь, Игорь? – обратилась Зинаида Васильевна к Гайдукову.
– Как-нибудь урву время, – сумрачно ответил тот.
– Когда комитет принял решение, обязывающее комсомольцев сообщать письменно, какие мелодии они слушают на досуге, – проговорил Жильников, – он, вероятно, чем-то руководствовался. Так чем же?
