Сдерживая голос, Евгений Алексеевич негромко продолжал:
– Я убежден, что комсомолец может говорить не то, что есть в действительности, или не то, что думает, в одном случае: если он выполняет задание Родины в тылу врага. Там это необходимо. Здесь – недопустимо. Я с вас не взыскиваю, – нужно, чтоб вы поняли.
Новый завуч распахнул перед Станкиным дверь 9-го «А» и на мгновение остановился на пороге. Класс встал.
– Станкина задержал я, – сказал Евгений Алексеевич учителю и осторожно затворил за собой дверь.
Вероятно, слова завуча ошеломили Станкина, потому что он, изменив своему обычаю, на уроке написал записку Валерию. В ней он привел замечание, которое получил от Евгения Алексеевича. Передав записку, Стасик то и дело оборачивался назад: «Что скажете?» У Лены был торжествующий вид, у Валерия – невозмутимый. Наконец записка вернулась к нему на парту с односложным ответом Валерия: «Сильно!»
Это Стасик чувствовал и сам.
Стасик привык смотреть на людей, которые воспитывали его и сверстников, как-то со стороны. Ему казалось, что воспитатели с их речами о долге, о возвышенном и героическом существуют для тех, кто учится так себе, у кого хромает дисциплина. Ему они не были нужны, так как он уже был воплощением того, к чему они призывали. Он отлично учился, не нарушал дисциплины, знал, кем будет. И комсомол, в который Станкин вступил вместе со сверстниками, казался ему организацией, работа которой касалась опять-таки не его, а менее сознательных товарищей.
Стасика мудрено было тронуть красивой фразой. Но то, что сказал завуч, тронуло его. Он доискивался: чем?..
На это ответила Лена, которая прочитала записку Стасика, адресованную Валерию.
– Ты не представляешь себе простой вещи, – говорила Лена Станкину после уроков, глядя поочередно то на него, то на Валерия, – что за его словами стоит жизнь! Точно так же, как за всеми словами Ксении Николаевны стоит жизнь.
– Какая жизнь? – Стасику, внешне во всяком случае, снова не изменяли спокойствие и дотошность.
– Хорошая жизнь, красивая! Та, которую прожила Ксения Николаевна. Или Евгений Алексеевич. Жизнь настоящих коммунистов!
– Конечно, Лена... – начал рассудительным тоном Стасик.
– Да это ж просто! – перебила Лена. – Почему мы так слушаем Ксению Николаевну? Потому что она сама живет так, как нам советует.
– Безусловно! – горячо поддержал Валерий.
– Если Ксения Николаевна, – продолжала Лена, – говорит нам: «Не ищите в жизни легких путей», – мы верим ей. Она сама легких путей не искала. И, я думаю, Евгений Алексеевич – то же самое.
– По-видимому, – задумчиво произнес Стасик, – в значительной степени ты права...
– «В значительной степени»! – передразнила Лена. – Каменный ты какой-то, честное слово! Погружаешься с головой в свою геометрию, потом выныриваешь оттуда вдруг и удивляешься чему-нибудь...
– Во-первых, – сказал Стасик, – не в геометрию, а в физику.
– Ну, все равно – в физику!
– Далеко не все равно!
– В данном случае – абсолютно...
– Ребята, – вмешался Валерий, – чего вы? В школе хорошим человеком больше стало, а они спорят!..
Синяк на лбу у Валерия был еще свеж, когда Гайдуков однажды сказал:
– Надо все-таки против таких вещей принимать действенные меры, – и вытянул указательный палец в направлении саблинского лба.
– Принимал уж, – неохотно отозвался Валерий, – свинцовой примочки пузырек целый извел.
– Не то, – усмехнулся Игорь, – я про другие меры: к недопущению, так сказать, подобных случаев. Чтоб, значит, в будущем не приходилось примачивать...
Затем, уже серьезно, Гайдуков рассказал, что у него и у Лены родилась идея, одобренная комитетом: организовать комсомольский патруль. Комсомольцы будут патрулировать по переулку в часы, когда начинает шевелиться хулиганье. Тех, кто посмеет нарушать порядок, они доставят в милицию. Это, безусловно, осуществимо и, безусловно, настоящее дело. Как только, спрашивается, раньше на ум не пришло?..
– А как Зинаида Васильевна на это смотрит? – перебил Валерий. – Или ее не было, когда комитет вашу идею одобрял?
– Да нет, была, – сказал Игорь. – Ну, она не то чтобы возражать стала, а вопросы задавать: кто, мол, в ответе будет, если кого-нибудь из нас ножом пырнут? Кто, мол, докажет, что мы были правы, если у нас с хулиганами драка завяжется? Не набросят ли на нашу школу тень стычки, которые могут завязаться?..
