Жан-Марка она тоже раздражает, особенно когда усаживается за стойкой и принимается «угощать» всех подряд. И вид у нее дурацкий: вязаные пелеринки и эта вечная шляпа. Она ее нацепляет с утра, а может, и на ночь не снимает. И видела бы ты, какая шляпа! Как шлем марсианина. Жан-Марк окрестил ее НЛО, и правда, вот уж настоящий Неопознанный Летающий Объект, летающая тарелка!
А вчера она, ехидно глядя на нас, объявила: «Я вызвала своих!» Надо понимать, что она имела в виду детей тети Лидии — Эммелину и Режинальда.
Я и забыла, что у нас есть двоюродные брат и сестра, которых так чудно зовут. А знаешь почему? Кажется, когда-то в молодости тете Лидии очень понравился один роман, где так звали героев. Ничего себе причина, чтобы наградить бедных детей такими именами! Как говорит Жан-Марк, что же, когда у меня будут дети, мне их называть Тентен и Астерикс?[2]
Честно тебе признаюсь, что я порвала свои джинсы, зацепилась за сломанное крыло велосипеда — и какой дурак его оставил, не мог, что ли, совсем снять, как все делают! Эстер дала мне кусочек материала для заплатки, и он очень хорошо подходит: желтая заплатка чудесно смотрится на голубом фоне. А пришивала я сама, можешь радоваться!
Мамочка, нельзя ли прислать мне мои закрытые туфли? Вообще-то здесь жарко и я ношу босоножки, но кататься на велосипеде и ходить по камням во время прогулок к Воклюзскому источнику было бы удобнее в туфлях. Пришли, пожалуйста, поскорее…
А вот что писал Жан-Марк:
Дорогая мама!
Пожалуйста, не беспокойся, Лоранс тут живется прекрасно: у нее есть кошка и она подружилась со славной компанией. Колесит с ними по всему Воклюзскому плато на старом дядином велике. Правда, она и в работе помогает: обслуживает клиентов, чистит овощи и т. д.
Я тебе уже писал, что берега Роны разочаровали меня, еще когда мы ехали в поезде, — какие-то цементные заводы, фабрики и видимо-невидимо сборных домиков, выкрашенных в грязно-желтый или тошнотворно-розовый цвет. И за всем этим совсем не видны прекрасные кипарисы, окаймляющие поля. Я понимаю, конечно, что и заводы, и дома для рабочих необходимы. Но неужели нельзя расположить их не так беспорядочно, сделать из хорошего материала и покрасить в приличный цвет?
Совсем другое дело, когда заезжаешь вглубь — просто чудеса! Не буду утомлять тебя описаниями, скажу только, что здесь, в Воклюзе, мне ужасно нравится!
Да, знаешь, оказывается, Бори-Верт на самом деле спрятана где-то в горах, в непроходимой чаще. Одна такая хижина стоит прямо за кафе, еще несколько видно с чердака, где я устроил свою штаб-квартиру. А вообще только в окрестностях Мазерба их 350 штук, а по всему департаменту — видимо-невидимо. Помнишь, какие они? Круглые, как улей, с крышей-куполом или иногда продолговатые. В таком случае говорят, что они обтекаемой формы, как корпус корабля, — это мне объяснил воспитатель из местного летнего лагеря, который тоже интересуется бори. У некоторых крыша не сходится с гребнем, а выложена сверху длинными плитами. Стены и купола у всех сложены из плоских камней и без всякого цемента и фундамента, прямо на земле. Говорят, что бори относятся к доисторическим временам, что их строили бывшие кочевники, впервые осевшие здесь и начавшие обрабатывать землю. Когда люди наткнулись на эти камни, они, наверное, сказали (только вот на каком языке, хотел бы я знать?): «А что, если сделать из них дома? Это ведь лучше, чем пещеры». Другие считают, что бори были построены не раньше семнадцатого или восемнадцатого века. Но это меня не устраивает!
Во всяком случае, из старых хроник точно известно, что они служили пристанищем самым разным беженцам: жертвам религиозных гонений, сторонникам Конвента после падения Робеспьера. А во время последней войны — и партизанам тоже. Представь себе…
Однажды Эстер рассказала ему: «Когда твой отец был мальчишкой, они вместе с Антуаном снабжали всем необходимым партизан, маленький отряд, скрывавшийся в одной бори. Рено назвал ее Бори-Верт, то есть зеленая бори, он сам и нашел ее, блуждая по горам. Больше никто о ее существовании не знал. После воины твой дед назвал свое кафе в ее честь».
