Хлоя перестала печатать и немного подождала. Ей пришла в голову идея поинтриговать Питера Пэна, подержать его в напряжении. Тот сопротивлялся недолго.
Только не говори мне, что этот приятель — тоже налетчик!
Конечно, налетчик. Верзила, считающий себя анархистом. Для человека, ведущего жизнь буржуа в аккуратном домике, это смешно. Настоящий герой романа.
Да, он мне нравится. А что ты еще о нем знаешь, Магдалина?
Видения Жан-Люка никогда его не обманывали. Фарид Юнис определенно был черным ангелом. Сильным, но печальным человеком, которому уже доводилось убивать. Человеком, которого сводила с ума ревность. Между Хлоей, Хадиджей и Фаридом существовали серьезные разногласия. И эти разногласия были связаны со страстью Фарида к Ванессе. Эта девушка любила его. Пока он не стал совершать насильственных действий. Она их не приняла. И предпочла убить собственную, изгнав его из своей жизни.
Они ехали в направлении кладбища Бельвиль. Фарид снова надел перчатки и спокойно сложил руки на коленях, как будто ничего не произошло.
Жан-Люк не прерывал молчания. Он поставил диск с американским рэпом, купленный именно на тот случай, когда ему придется возить Фарида. Эминем. Он не любил такой музыки, но это не имело значения. Может быть, со временем он к ней привыкнет. Он припарковался на улице Телеграф, и они вышли из «фольксвагена». Жан-Люк ожидал, что Фарид прикажет ему возвращаться в Сен-Дени, но нет. Они обменялись взглядами. Фарид, очень бледный, со сверкающими глазами, пошел к кладбищу. Жан-Люк последовал за ним, удивляясь тому, что Фарид не протестует против его присутствия. Они долго стояли у могилы, потом Фарид произнес две коротких фразы по-арабски, снял одно из своих колец и бросил его в мраморную вазу. Он повернулся к Жан-Люку.
— Что ты сказал?
— Попросил у нее прощения.
— А кольцо?
— Я попросил ее, мертвую, быть моей женой.
Жан-Люк покачал головой:
— У меня есть к тебе предложение.
— Валяй. Я тебя слушаю.
— Давай поставим крест на этих деньгах. Совершим еще один, последний налет. Сложим наши доли и купим яхту. И уплывем отсюда. Никто и никогда нас не найдет, это я тебе обещаю. Только море может залечить любовные раны. Клянусь тебе, брат мой, это правда.
Лицо Фарида ничего не выражало. Моросящий дождь оставлял на его черных волосах крохотные жемчужины.
— Я согласен уехать. Но с одним условием.
— С каким?
— Сначала мы убьем хахаля моей сестры.
Она сидела у окна кафе и смотрела, как ее отражение накладывается на фасад комиссариата и на тротуары улицы Луи-Блан, блестящие от недавнего дождя. Она уже долго ждала Максима. Наконец он вышел. Прошло десять часов. Она стала делать ему знаки и даже постучала по стеклу. Он увидел ее. Его улыбка болью отозвалась в ее сердце. Он, казалось, был так рад видеть ее. Он вошел, заказал кофе и подошел к ней. Хадиджа позволила ему себя обнять. Максим осунулся, но она чувствовала, что он спокоен.
— Тебе нельзя возвращаться в «Красавиц». Иначе он найдет тебя.
— Кто?
— Мой брат.
— А, человек-невидимка!
— Он ищет тебя. И хочет убить. Из-за Ванессы. Он думает, что это ты ее убил.
Он знал, что за этим последует. Об этом ясно говорило ее лицо. Как обычно, придется терпеть.
— Я и пальцем Ванессу не трогал, — спокойно сказал он. — Ты должна мне поверить.
— А зачем бы свидетели стали лгать? И потом, может быть, она даже после всего любила тебя… это не так трудно.
Она думала: «Труднее всего — перестать любить». Она спрашивала себя: «Как я буду жить, не видя тебя?» Она встала и протянула ему ключ. Ключ из отеля «Эксцельсиор», где она только что забронировала ему номер.
— Поклянись мне, что пойдешь туда. Поклянись мне, что будешь скрываться, пока полиция не отцепится от тебя окончательно. А потом ты уедешь из Франции.
— Я не трус, Хадиджа. Я всякое повидал.
— Я знаю, что ты не боишься, но Фарид — сумасшедший.
— Твой брат меня не волнует.
— Ты сам не знаешь, что говоришь.
Машинально она потянулась к платку, которым была замотана покрытая синяками шея. Она не могла оторвать глаз от его лица: «Максим, я совсем не знаю тебя, почему ты так мало рассказывал мне о своем прошлом? Кто ты?»
